Шрифт:
— Но виноваты в том не мужчины, — стремительно парировал удар Французский.
— Мужчин в России уже нет, — зло ответила Валерия. — Здесь одни только женщины, часть которых находится в этой самой стадии превращения: она уже и не баба, но еще и не мужик.
— Да-а, — с философской задумчивостью согласился Французский, — вот и ты у меня гермафродит.
«Боже, как надоела эта унылая жизнь, — пропуская мимо ушей его колкость, страстно подумала Валерия. — Еще больше надоели блондины…
Неужели никуда мне от них не деться?»
С ненавистью глянув на впавшего в глубокую задумчивость Французского, она размечталась: «Ах, скорей бы приехал Дороф. С ним так удивительно получилось: то нас сводит жизнь, то разводит…
Кто знает, может это судьба?
В любом случае я снова его телохранитель.
Правда, почему-то на этот раз платить обещали гораздо меньше».
Уже засыпая, Валерия вспомнила странный разговор с подругой, который состоялся у них по дороге домой.
«Что это мне Лизка сегодня такое невероятное плела? — удивилась она. — Хвалила блондина…
Обращала внимание на его умные глаза…
На его улыбку…
Столько разговоров.
И о ком?
О каком-то заморыше.
Будто он стоит того.
Нет, все же слишком добрая моя Лиза. Этот зачуханый блондин лишил ее выгодного места, а она его, знай, нахваливает.
И не просто нахваливает, а сначала ругает прямо в глаза…
В глаза ругает, а за глаза нахваливает…
Что бы это могло означать?
Очень! Очень странная была сегодня Лиза…»
Так, мысль за мыслью, Валерия дошла до неожиданного вывода и ужаснулась.
— А-ааа! — закричала она, подскакивая на кровати. — Какой кошмар!
— Что? Что случилось? — подскочил и Французский, панически выходя из сладкой власти Морфея. — Тебе что-то приснилось?
— Еще и не спала, — возмутилась Валерия.
— Тогда зачем меня разбудила? — справедливо удивился Французский.
— Мне только что открылось такое!
— Какое?!
— Толя, ты сейчас упадешь!
— Упаду? Я же на кровати лежу, — поразился Французский.
Не слушая его, потрясенная Валерия с чувством запричитала:
— Толя! Что я узнала! Ты сейчас упадешь!
Французский разволновался:
— Упаду? Как? Еще ниже? На пол, что ли? Ты меня, что ли, спихнешь?
— Толя! Зачем тебя спихивать? Ты сейчас сам упадешь! Лизка влюбилась в блондина! В того ужасного блондина, в которого должна была влюбиться я! — торжествуя, сообщила Валерия.
«И с этой новости я должен падать? — закрывая глаза, оскорбился Французский. — Фиг вам, девушки. Не дождетесь. Я буду спать».
Однако Валерия спать ему не дала. Она вскочила с постели, включила свет и забегала по комнате:
— Лизка втрескалась в блондина! В блондина!
Французский нехотя оторвал голову от подушки, протер глаза, уныло глянул на часы и лениво спросил:
— В какого блондина?
— В того, которого взяли референтом к Дорофу, — с пафосом изрекла Валерия. — Лизка влюбилась в это ничтожество. С первого взгляда. Надо срочно ее спасать! По ее же методе!
Французский неплохо разбирался в людях, а потому предположил:
— Вероятней всего твоя Лизка вообще не способна влюбиться.
— Почему?
— Она слишком любит себя и неимоверно расчетлива.
Этим заявлением Французский ничего не доказал, лишь накликал гнев Валерии.
— Как ты можешь? — возмутилась она. — Бесспорно то, что Лиза любит меня. А коли так, то суди сам: если Лиза любит меня, так почему она не может любить еще кого-то?
Французский безразлично пожал плечами и с тоской посмотрел на подушку.
— Потому, что у вас дружба, а не любовь, — возразил он без всякого энтузиазма.
— Женская дружба, — это попытка получить то, чего не дал мужчина, — гордо изрекла Валерия истину, заимствованную у подруги. — А чего нам мужчины злостно недодают?
— Денег, — подсказал Французский.
— Денег тоже, но речь не о том.
— Внимания?
— Внимания тоже, но речь идет о любви. Мужчина женщине не дает любви! Именно это мы находим в своих подругах, следовательно, Лиза меня любит. А раз так, она способна на любовь.