Содержание:
Высшая мера.Путешествие на ПигальЕлисейские поля Лед и пламень«Парадиз» Зуб
Л. НИКУЛИН
ВЫСШАЯ МЕРА
ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ
И З Д А Т Е Л Ь С Т В О
“ Ф Е Д Е Р А Ц И Я ”
М О С К В А
О Т П Е Ч А Т А Н О
в 14-й типогр. “Мосполиграф”
Москва, Варгунихина гора, 8.
Главлит № А25019. Зак. № 2051.
Тираж 5.000 экз. Фосп. № 155.
1 9 2 9
В Ы С Ш А Я М Е РА
(ПОВЕСТЬ)
I
Эта странная история началась на бульваре Распай, в одну февральскую ночь, в Париже.
В два часа ночи между городом и черными облаками повисла неподвижная, мельчайшая дождевая пыль.
Она отполировала до зеркального сияния асфальт, она покрыла влажным блеском высокие кровли домов и
голые сучья платанов на бульваре. Зеленые, светящиеся капельки газовых фонарей отражались в мокром
асфальте коротенькими жирными золотыми змейками. Афиши пузырились и морщились на железной стенке
писуара. Знакомый каждому “Черный лев” — лучший крем для чистки обуви, съежился, оттекал и походил на
тощую мокрую болонку. Красный чорт сыскного бюро Аргус — плакал, истекая розовыми слезами и грустно
гримасничали рожи клоунов Джима и Алекса из цирка Медрано. В девять часов вечера сердитые консьержи
заперли двери подъездов и, не торопясь, открывали их запоздалым жильцам. В два часа ночи бульвар был
совершенно пуст. Сумасшедший такси несся по бульвару в направлении Монпарнаса к веселому перекрестку,
где мигают друг другу огни “Ротонды”, “Дома” и бара “Сигонь”. Фонари такси, два золотых ромбика,
пропадали на закруглении и опять бульвар походил на забытую декорацию через час после спектакля. Почти
рядом с железным писуаром стоял такси 1735-X-19. Обхватив руками колени, спрятав нос в поставленный
стоймя воротник, сидел шофер и рассеянно смотрел на электрические розовые огни станции метрополитэна.
Каждые десять минут шофер слышал жужжащий, сквозной гул пробегающего под землей поезда, но ни один
человек не поднимался на поверхность земли. Наконец, в промежутке между двумя поездами, из зева
метрополитэна появилась маленькая фигурка под зонтиком. Розовые, открытые до колен ножки быстро
пробежали по лужам. Желто-белое короткое пальто стало серым от дождевой пыли и зонтик блестел, как купол
Дома Инвалидов. Когда зонтик отклонился назад, шофер увидел тонкие огненно-алые губы, черные острые
завитки волос, маленький мокрый носик и совершенно круглые голубые глаза.
— Меня зовут Габриэль, — сказала маленькая женщина, — можно мне посидеть у тебя в тележке?
Шофер наклонился, левой рукой открыл дверцу машины и Габриэль и ее зонтик спрятались в коробочке
такси. В эту минуту тяжелым, монументальным шагом проходили двое полицейских в клеенчатых, сверкающих,
как металл, пелеринах. Они остановились и сказали благожелательными, густыми голосами:
— Добрый вечер.
— Мерзкая погода. Не правда ли?
— Да, — ответил шофер, и вынул из кармана пакетик с сигаретами, — не хотите ли, это “голубые”.
— Благодарю, хотя я курю “желтые”, — сказал бригадир и взял.
— Возьмите и вы, мадемуазель. — Тонкая и бледная ручка взяла сигарету и торопливо поискала в
сумочке зажигалку.
— Габриэль? Это Габриэль, — сказал полицейский, и оба приложили руки к кэпи.
— Почему ты здесь?
— Спроси господина префекта, — зажигалка Габриэль щелкнула, как взведенный курок. — Какого чорта
ему нужно? Сто лет мы ходим по большим бульварам и вдруг — кончено. Нас гонят. Но это же идиот… На
бульварах всегда можно найти янки или японца. У каждого в кармане твои двадцать франков. И вдруг тебя
гонят.
Полицейские стояли перед открытой дверцей такси. От золотого галуна кэпи, до ботинок с тупыми
носами они неподвижно отражались в зеркальном асфальте. Восковые статуи в музее Гревен более походили на
живых людей, чем они.
— Курочка моя, — сказал бригадир, — мне тебя жаль, моя курочка. А эти облавы? Ты понимаешь, какая
это глупость. Скажи пожалуйста, разве я не знаю всех в моем квартале. В доме четыре живет взломщик сейфов.
Очень приличный господин. У него большая семья, его сын учится в лицее. В доме шесть живут сутенеры и