— Что-то липовое… Легко сказать. Тут же нужно быть в списках. Одной фальшивой бумажкой не отделаешься. Вы слышали про копировальные машины?

Шрудель мотнул головой, Гриша кивнул, но опомнился и тоже мотнул — зачем бежать впереди прогресса?

— А между тем, — продолжил Шурик, — каждая такая машина должна быть зарегистрирована в Комитете госбезопасности. Чтоб самиздат не печатали. А я сам такую собрал.

Тут Шурик неожиданно взорвался злорадным смехом. И так же резко его прервал.

— Причем у меня технология в разы лучше западной. Я ее сам разработал. Да еще и с цветом. На Западе только-только с цветом начали работать. А я уже второй год пользуюсь. У меня копию от оригинала не отличишь. Да я самиздатом пол-России завалю. А до кучи фальшивыми документами, паспортами, чеками, бланками, корочками…

Шурик вдруг прищурился и стал грызть заусенец, словно зачарованный своим грандиозным планом. Наконец стало понятно, с кем он ведет незримый бой — ни много ни мало, с советской властью.

— Через неделю в три часа подходите на угол Климентовского и Пятницкой. А этот адрес забудьте.

Гости кивнули и пошли на выход.

— Зря мы с ним связались, — пробормотал Гриша, спускаясь по деревянным ступенькам дома. — По-моему, он псих. И если начнет свою программу в жизнь претворять, то его довольно быстро сцапают. Не удивлюсь, если он на допросе первым делом вывалит имена всех, кто к нему обращался.

— Ну и что ты предлагаешь? Дело-то сделано. Или что, есть другие варианты?

— Да нет, — пожал плечами Гриша. — Слушай, а кто такие подаванты?

— Которые уже подали на отъезд за границу, но еще не получили отказ. Ну а отказники — те, кто уже получили отказ.

— Логично.

— Есть еще подушечники или чемоданщики. Это те, кто получил разрешение, но сидят на чемоданах и держат визу под подушкой. Размышляют, так сказать. Отказнику херово. Его сразу прут с работы. И вообще не жизнь начинается, а помойка. Вот его, скорее всего, из какого-нить НИИ турнули. Он и окрысился. Зато денег не взял, — на позитивной ноте закончил Шрудель.

Ровно через неделю в 15.00 они пришли на угол Пятницкой и стали ждать. Время шло, но к ним никто не подходил. Вокруг кипела жизнь. Двери булочной напротив постоянно хлопали — люди входили и выходили. В магазине «Мясо» слева от перекрестка было пусто. И то верно — мяса-то там никакого не было.

— А булочной этой давно нет, — заметил Гриша, чтоб разбавить это тягучее ожидание.

— Да? — поддержал беседу Шрудель. — А что есть?

— Пицца какая-то. Я тут с Галкой как-то сидел.

— Птица?

— Пицца. Итальянская еда. Довольно вкусная. Правда, не очень полезная.

— А магазин «Мясо» есть?

Гриша задумался.

— Вряд ли. Я даже и не помню, когда видел магазин «Мясо» последний раз.

— У вас там что, мяса нет?

— Мяса-то как раз завались. Но ты ж про магазин спрашиваешь.

— Дикая страна, — буркнул Шрудель. — Мясо есть, а магазина «Мясо» нет. А где ж оно тогда продается? В кулинарии?

— Да кулинарий вроде тоже нет. В супермаркетах, как правило.

— Это вроде универсамов, что ли?

— Универсамов?

— Ну, магазин самообслуживания. Ну, там на полках все лежит, и ты сам берешь. Потом два часа ищешь кассу и платишь за то, что набрал.

— А, ну да. Это и есть супермаркеты.

— И в них прям мясо лежит?!

— И мясо, и консервы, и сыры, и водка с пивом.

— «Березка» какая-то, — недоверчиво хмыкнул Шрудель.

— Какая еще березка?

— Карельская. Господи, ну, магазин. Где все по чекам.

— Каким чекам?

— Тьфу! Надоел ты мне, Григорий. Темный ты какой-то. «Березка», «чеки». Но вообще, если у вас все есть, то это рай какой-то. А чего нет? Джинсы есть?

— Ха-ха. Навалом.

— Врешь ты все, наверное. А я доверчивый, все схаваю — а как тебя проверить?

— Не кинул ли нас Шурик? — спросил Гриша, озираясь.

— Что сделал? — переспросил Шрудель.

— Ну, подставил, кинул, обманул, короче.

— А-а-а… Да вряд ли.

Тут к ним подошел мальчик с ирландским терьером.