— Нам повезло с пересадкой, — объяснила Байю.

Господин Вэй был так удручен, что даже не ответил.

— Мне казалось, что правительство должно помогать служащим, — сказала Джейлинг. — Если бы нас поймали, то непременно оштрафовали, и мы бы глубже завязли в долгах.

Она просто болтала. Говорила, говорила и говорила. Слишком много. Так странно. Как и то, когда кто-то умирает. Случается что-то из ряда вон выходящее: в соседней комнате умирает отец, и в то же самое время происходят самые обыденные вещи. Готовится чай, а мама на следующий день открывает ателье и плачет, плачет, и в то же время шьет одежду. Заходят люди и делают вид, что ничего не замечают. И вот сейчас то же самое. Господин Вэй вломился с револьвером, а они разглагольствуют о компании «Новая жизнь».

— В долгах? — переспросил он.

— Мы должны компании, — уточнила она. — Причем все сотрудницы. Нас нанимают и обещают платить, но потом вычитают за еду, форму и общежитие, что в общей сложности стоит всегда больше, чем мы зарабатываем. Именно поэтому сегодня мы пошли танцевать рэп. Чтобы заработать денег и расплатиться. И уйти отсюда.

Заушник от очков господина Вэя был замотана скотчем. Почему Джейлинг не обратила на это внимание в ресторане? Может, потому что мелочи замечаешь тогда, когда страшно. Когда от птичьего гриппа умирает отец, вдруг обращаешь внимание не то, что нужно постирать чехлы на маминых креслах. И задаешься вопросом: нужно ли стирать или же умрешь прежде, чем займешься домашней работой.

— Девушка Пингли говорила мне то же самое. Это противозаконно.

— Конечно, — согласилась Байю. — Только кому до того дело.

— Вы можете разоблачить правонарушителей? — спросила Джейлинг.

Господин Вэй пожал плечами, по крайней мере, попытался сделать это телодвижение, насколько позволяла наволочка, и сказал:

— Можно попытаться. Только они просто дадут взятки местным властям, и все пойдет прахом.

Все трое вздохнули.

— Хотя, — взбодрился господин Вэй и даже сел немного прямее, — можно связаться с американцами. Их очень расстраивают подобные истории. В прошлом году была такая корпорация «Шестерка Шанхайцев». Американцы сделали о ней документальный фильм, и все западные компании отказались иметь с ней дело. Если мы расскажем им, чем занимается «Новая жизнь»…

— Кто тогда захочет покупать био-аккумуляторы? — закончила его мысль Байю. — Компанию ждут большие неприятности!

— Мы свяжемся с газетой «Нью-Йорк Таймс», компанию ждет глобальное разоблачение! — воскликнул господин Вэй, воодушевляясь все больше. — Мой начальник будет в восторге! Он обожает СМИ!

— И вы сможете устроить крупный показательный процесс, — предположила Джейлинг.

Господин Вэй кивнул.

— Но нам-то что с того? — спросила Байю.

— Когда начнется процесс, руководству компании придется погасить вашу задолженность, — сказал господин Вэй. — И даже выплатить вам изрядную денежную компенсацию!

— Если я позову коридорную и скажу, что поймала шпиона, мне и так дадут большую премию, — сказала Байю.

— Неужели тебя не волнует судьба других девушек, которые здесь работают? — вопросил господин Вэй.

Джейлинг с Байю переглянулись и вздохнули. Заботит ли их это?

— Что они могут с вами сделать? — подала голос Джейлинг. — В любом случае вы наделаете много шума. А нам не придется ждать.

— Послушайте, — предложил он, — вы меня отпускаете, а я оставляю вам все мои деньги.

Кто-то дернул дверную ручку.

— Пожалуйста, — прошептал господин Вэй. — Вы можете стать героями для ваших коллег, пусть даже они никогда не узнают об этом.

Джейлинг сунула деньги в карман. А потом спрятала и бумаги тоже.

— Это вы не можете забрать! — запротестовал он.

— Очень даже можем, — уверенно заявила Джейлинг. — Если через шесть месяцев не разразится шумный скандал о должностных правонарушениях и коррупции сильных мира сего, мы сможем всем рассказать о том, как правительственного секретного агента перехитрили две фабричные девчонки.

— Шесть месяцев? — воскликнул он. — Этого мало!

— Вам же лучше, если полугода окажется достаточно.

За дверью послышался голос Таохуа:

— Джейлинг! Ты там? Что-то случилось с дверью!

— Минутку! — звонко отозвалась Джейлинг. — Когда я вернулась домой, дверь оказалась неисправна.

Потом угрожающе прошипела господину Вэю:

— Даже не думайте рыпаться. Только попробуйте, и мы умываем руки: закричим, и сюда ворвутся.

Вдвоем с Байю они стащили с господина Вэя наволочку. Он начал вставать и опрокинул магнитофон, который с грохотом упал на пол.

— Потише! — прошипела Джейлинг и развязала ему запястья.

— Что происходит? — крикнула из-за двери Таохуа.

— Погоди минутку! — попросила Джейлинг.

Байю помогла господину Вэй встать на ноги. Потом он забрался на стол и схватился за веревку, висевшую снаружи. Мгновение он помедлил, словно подыскивая слова.

— Революция — это не званый обед, не литературное творчество, не рисование или вышивание, — сказала Джейлинг. Это была любимая цитата отца из председателя Мао. — …Она не может совершиться так изящно, спокойно и мягко, так сдержано, добро, учтиво и великодушно. Революция — это восстание, акт насилия, посредством которой один класс свергает другой.