Шрифт:
— О Господи! — вскрикнула Лу.
— …До сих пор поджигатель использовал для своих бесчеловечных экспериментов только нежилые помещения. Возможно, он специально сделал так, чтобы большинство обитателей дома остались в живых, но тем не менее он переступил некую грань. Сделал еще один шаг. Не пожалел пожилых людей…
Теперь понятно, почему Витакер был так мрачен. Поджигатель не успокоится, пока его не остановят. А идет он к убийству. Рано или поздно кто-нибудь обязательно пострадает.
Лу снова посмотрела на экран. Огонь бушевал там точно как во сне. Ей становилось дурно. Ей чудилось, что она смотрит на огонь глазами поджигателя и наслаждается переменчивой игрой красок. Что с ней? Телепатическая связь?
Быстрым нервным движением Вейд переключил канал.
Лу судорожно вздохнула и почувствовала, что ее колотит нервная дрожь. Шаму прижалась к ногам, Лу положила руку на большую голову собаки, и это немного успокоило ее.
Не сходи с ума, Малотти. Ты же умная женщина. Откуда у тебя тяга к мистике? Что за чепуха!
— Ну, — сказала она как можно веселее, — кому пирожное, поднимите руки!
14
Джей Несмит, Джей Несмит — стучало у нее в мозгу, в такт дыханию. Вдох-выдох. Джей Несмит. Она выпрямилась, решив передохнуть. Он, наверное, прячется. Если, конечно, еще жив…
— Чем занимаешься? — внезапно раздался голос.
Откуда у Вейда эта противная манера неслышно подкрадываться сзади?
— Я делаю зарядку.
— Современные люди говорят: «разминаю косточки».
— Какое там «разминаю». Ломаю.
Она со стоном сделала наклон назад.
— Как твой роман, мама?
— Никак.
— Ну да! Как он посуровел, когда узнал, что ты целовалась с другим! Тебе мало? Нельзя от него требовать… э-э… явных проявлений чувств. Вы уже не дети. Вам нужна солидность.
— Посмотрим, как ты запоешь, когда доживешь до моих лет.
— Мам, я решил пока оставить учебу…
Лу выпрямилась так, что хрустнул позвоночник.
— Серьезно?
— Абсолютно. — Я хочу сначала поработать в полиции. Юристу это просто необходимо.
У нее была готова масса возражений, но она сдержалась. Лу никогда не навязывала сыну своего мнения и не собиралась и на этот раз изменять себе.
— Пойдем пить кофе, — сказала она, отбросив волосы со лба тыльной стороной ладони.
Они отправились на кухню. Вейд налил ей чашку кофе.
— Блэр как-то повлияла на твое решение?
Он разбил яйцо на сковородку и стал помешивать.
— Нет, я долго прикидывал. Почти год. Знаешь, колледж — это замкнутый мир, мир в себе, ты мне сама об этом говорила. А юридический — вообще башня из слоновой кости. Где я узнаю жизнь?
— В полиции работать очень трудно.
— А на верфи, что, легче? Чем я хуже тебя?
— Ты был бы отличным адвокатом.
— А буду отличным полицейским.
— Ты увидишь изнанку жизни. Будешь вращаться среди подонков общества, работать в грязи. — Я буду стараться сделать так, чтоб в мире стало чище.
Лу смотрела на молодого мужчину, хлопотавшего на кухне, и удивлялась: неужели это ее сын? Такой взрослый, сильный и умный. Но ум и сила — не главное в нем. Главное — сильно развитое чувство собственного достоинства, большая редкость в наши дни. И обостренное чувство справедливости — ее воспитание. И стремление эту несправедливость немедленно исправить — тоже от нее. Да, пожалуй, он — прирожденный полицейский.
— Я поговорю с Витакером, — сказала она с притворной неохотой, которая не обманула Вейда. — Он поможет тебе устроиться.
Вейд посмотрел на нее таким счастливым взглядом, что она с трудом сдержала улыбку.
— А почему не сделать это прямо сейчас? Мне не хочется покидать тебя, я получу интересную работу и вообще…
— Под «вообще» ты имеешь в виду Блэр?
— Нет, Блэр не подпадает ни под какие категории, она единственная и несравненная. Хорошо, что ты познакомилась с Витакерами.
— Я тоже не жалею.
При воспоминании о Витакере в груди зашевелилась боль. Чтобы отвлечься, она стала внимательно следить, как умело Вейд снимает омлет со сковородки. Этим своим талантом сын пошел явно не в нее.