— Попробуй. Надо же что-то делать. Поэтому, пожалуйста, будь готова выехать на пожар вместе со мной. Вдруг опознаешь?

— Я постараюсь.

— Я договорюсь с твоим боссом, Стеггансом.

Если бы не Витакер, Лу ни за что бы не согласилась. Она постаралась бы заглушить неведомые ей раньше чувства. Эти чувства, если дать им волю, сокрушат барьер между сознанием и подсознанием и выпустят инстинкты наружу. И хаос поглотит ее.

И она останется беззащитной перед Огнепоклонником. Он играет на первобытном страхе в душах людей, ужасе, который неподвластен человеку, который управляет людьми, но не подчиняется им.

И все затем, чтобы этот человек на мгновение ощутил себя равным Богу.

— Я поеду, — сказала она. — Чего бы мне это ни стоило.

— Это дорогого стоит, — улыбнулся Витакер.

Слабый свет заходящего солнца падал на его лицо, полускрытое причудливыми тенями.

— Кстати, у тебя очень милый костюм.

— Спасибо.

— Почему ты не сменила фамилию после развода?

Она уже не удивлялась неожиданным вопросам, привыкнув к его манере резко менять течение разговора.

— Пришлось бы менять и фамилию Вейда. Потому что двадцать лет назад люди разводились гораздо реже, чем теперь, и разные фамилии вызывали бы лишние вопросы. А потом привыкла.

— Многие разведенные женщины так ненавидят своих бывших мужей, что стараются вычеркнуть из памяти все, что к ним имеет хоть какое-нибудь отношение.

Она пожала плечами.

— Я его не ненавижу. Я ему благодарна за урок.

— И поэтому становишься на дыбы, едва я заговорю на личные темы?

— Ты, по-моему, говорил, что устал и не хочешь разговаривать, так?

— С детьми. Но не с тобой. С тобой я готов разговаривать всегда, везде и в любом состоянии, — сказал он. — А почему ты меняешь тему разговора? Тебе неприятны мои вопросы?

— Нет. Просто все это в прошлом. Очень далеком.

Откуда-то прилетел комар и стал противно звенеть над ухом. Она отмахнулась от него.

— Прошлое, которое не имеет вообще никакого отношения к настоящему.

— Со многими у тебя с тех пор были близкие отношения? Я имею в виду не случайные связи, а именно близкие отношения. Только честно.

— Только с одним.

По его лицу было видно, что он разочарован. Витакер, видимо, ожидал, что она скажет: «Ни с кем».

— Ну и?..

— Ну и ничего.

— Почему?

— Не знаю. Он работал на верфи, поэтому за нами сразу потянулся шлейф всевозможных неприятных сплетен. Это был еще один урок для меня.

— Ну а остальные? Или ты бегала от мужчин?

— Нет, конечно! Но у меня был сын. После смены я бежала к нему. На мужчин оставалось мало времени.

— И ты осталась одна.

— Как видишь. А ты?

— Что я?

— Теперь твоя очередь, черт побери. Я обо всем рассказала, а ты не хочешь? Так нечестно.

— Это называется «рассказала»?

— У тебя, значит, будет больше?

— Ну хорошо. По-честному, так по-честному. Я не сразу пришел в себя после гибели Нолы. На это ушло больше года. Но жить надо было, постепенно оправился, стал встречаться кое с кем, но ничего серьезного. Все женщины… как бы это сказать… слишком многого хотели, а я не могу полностью раствориться в другой личности.

Он усмехнулся.

— Ты мне нравишься, потому что у меня нет никаких шансов занять слишком большое место в твоей жизни, правда ведь?

— Да, это вряд ли.

— А почему?

Она подняла брови.

— У тебя денег мало, вот почему. Мне нужен богатый муж.

— Зато у меня хорошая мебель. Будь мы одни, я бы доказал тебе, что твое кресло с успехом может выдержать и двоих!

Прежде чем Лу прокрутила в уме все возможные ответы, к ним подошла Блэр, еле удерживая в одной руке большую тарелку, полную бутербродов.

— Позволь сказать слово, господин!

Витакер фыркнул.

— Говори, пока держишь тарелку.

— Я бы оставила тарелку вам, но, боюсь, раньше, чем вы что-нибудь съедите, вас самих комары съедят.

— Дело говоришь, — Витакер со стоном поднялся со стула и помог Лу вылезти из кресла.

По дороге к дому он обнял ее за талию. Когда он провел рукой по ее боку, задержавшись на округлости груди, она почувствовала, как у него перехватило дыхание. Ее саму бросило в жар.