Понравилась затея с вином в бассейне. Конечно, вино пришлось разбавить водой, но все же это было вино. Кто еще в Помпеях мог такое придумать? Порцию пришлось признать, что и в Риме немногие. Лидия оказалась на высоте.

Они перепробовали все, менялись партнерами и меняли позы… Были основательно пьяны, потому что третий час бултыхаться в вине и не опьянеть невозможно.

В самый разгар вечеринки, когда всем было уже все равно, как и с кем заниматься сексом, в доме появился нежданный и совсем нежеланный для Порция гость — его отец Гней Постумий! Почти ворвавшись в небольшой садик, он застал ужасную картину: Порций, стоя на четвереньках, блевал у бассейна, а его, не обращая ни на что внимание, брал сзади Децим. На другом бортике в замысловатую фигуру сплелись тела Лидии, Клодии, Аллия и Аттика.

Рев Гнея Постумия услышал, кажется, весь город.

Децима это не смутило, он вовсе не желал прерывать наслаждения из-за какого-то козла, ворвавшегося посреди праздника. Четверка тоже не сразу расплелась, но Лидия, увидев перед собой возмущенного старикашку, милостиво махнула рукой:

— Раздевайся и залезай!

У Клодии же от одного вида того, кто стоял позади Гнея Постумия, слетел весь хмель, потому что это был ее собственный муж Кален!

Возмущенный Кален подскочил к Дециму и принялся пинать того изо всех сил. Пинки хозяина быстро привели в чувство раба, тот отпустил Порция, который заплетающимся языком требовал продолжения.

Гней Постумий выскочил вон, багровый от злости, Кален приказал Луцию забрать рабов и увести в школу. Клодия быстро оделась сама, но ее отнесли в носилках, вести даже через ночной город растрепанную и пьяную жену Кален не мог.

Дома Клодия рыдала и во всем винила Лидию и рабов, которые якобы не удержались.

Луций говорил иное: госпожа приказала им раздеться и прыгнуть в бассейн, а потом…

— Ты никому не расскажешь, что видел. Если, конечно, не хочешь сменить школу на каменоломни.

— Не скажу, хозяин. Да и что я видел? Только вино в бассейне…

Аттика и Децима посадили в карцер на цепь, что в будущем стоило им обоим жизни.

Не пострадала только Лидия, совершенно пьяные рабы (им разрешили выпить вино из бассейна) до утра ублажали свою хозяйку и друг друга, а потом чуть не сожгли дом, уронив два факела на постель.

Порция унесли в носилках, как и Клодию, — чтобы не показывать даже случайным прохожим. Кален сомневался только в одном: куда доставлять провинившегося сына, потому что Порций с отцом остановились в разных домах. Но посмотрев на совершенно пьяного Порция, грязного и все еще буйного, решил, что в дом Скавра, туда, где Гней, в таком виде Порция нести не стоит. Пусть вымоется и придет в себя, завтра поговорят.

Утром Порций проснулся поздно и не сразу вспомнил вчерашнее. Приезд отца вообще не вспомнил… Гней напомнил о себе сам, он появился в спальне, где стонал едва живой Порций, спокойный, словно статуя.

Порций обомлел:

— Папа?..

— Я понимаю, что ты вчера был так пьян, что ничего не помнишь. Я отправил тебя сюда по делу. И надеялся, что ты образумился.

— Я занимался делами…

Порций отчаянно старался справиться с непослушным языком, но тот не слишком подчинялся хозяину. Одновременно бедолага пытался сообразить, что знает отец, ну, кроме того, что он сам лежит после пьянки.

— Трахаться с рабом у бассейна с вином ты называешь заниматься делом?!

— Я… организовал игры в честь Геркулеса. Всем понравилось…

— Кинуть деньги для того, чтобы развлечь город, немудрено. Я тебя о другом деле спрашиваю.

— О Гае? — помрачнел сын.

— Да и о внучке Юлии Пизонии. Сегодня Юлия сказала мне, что Юста отказывается выходить за тебя замуж. Честно говоря, правильно делает.

— У нас есть договор о помолвке…

— Который недействителен, пока ты не разобрался с Гаем! — рявкнул отец так, что язык сына вмиг стал послушным.

По приказу отца Порций свернул все свои дела в Помпеях, а потому праздник Вулканарий остался без игр. Скавр и Руф сообща выставили на гуляния несколько больших амфор с приличным вином, на том все и завершилось. Вообще-то, сидя на вулкане, обижать бога не стоило, но всем было не до того.

Папаша Постумий забрал часть гладиаторов, купленных сыном, с собой, и сам поговорил с Гаем, обещая тому золотые горы за содействие в деле женитьбы Порция, и недовольство богов в случае противления. Гай, понимая, что просто не выйдет из дома, где они беседуют, если не согласится, сделал вид, что не имеет ничего против.

Только бы Гней уехал, а с Порцием они разберутся.

Постумий-старший уехал в день Вулканарий, а Гай и Порций собрались к Юлии Пизонии, которая перебралась на свою роскошную виллу в Геркулануме. Гай решил, что предоставит выбор самой Юсте, которая теперь знает о нем то, что должна была знать давным-давно. Кого выберет, тот и будет ее мужем.

Гай даже Порцию сказал о своем решении. Порций сначала потерял дар речи, но потом решил, что так даже лучше. Все же что-то человеческое в нем осталось непропито.