Весьма холодное поведение девушки утром неожиданно для самого Роуна сильно его задело. Он решил, что Виктория ведет себя резко, пытаясь таким образом наказать его за то естественное влечение, которое он испытывал к ней и которое скрывалось за его поцелуем. И только после того, как она в ответ на его замечание неожиданно для себя самой проговорилась о «бешеном лесном пожаре», Роун понял, что ее поведение было лишь самозащитой. И все сразу предстало перед ним в истинном свете.

Он был доволен, что они с Викторией обо всем договорились, хотя и не считал нормальным провести вместе с женщиной столько дней и даже не коснуться ее. Но это будет зависеть от обстоятельств.

«Пусть будет так, как хочет она», — уговаривал себя Роун. Она не принадлежала к женщинам, которые довольствуются случайной связью, он же ничего другого не мог ей предложить. Постоянства для него не существовало. Даже если бы он очень захотел — а он знал, что никогда не захочет, — то вряд ли бы оказался на это способен.

— Мне как-то говорили, что Канзас плоский, как стол, — заметил Роун, когда они проезжали через бескрайние зеленые поля только что взошедшей пшеницы. — Оказывается, это правда. Канзас кажется даже более однообразным, чем Оклахома.

— Это страна торнадо, — сказала Виктория. — Сколько нам еще осталось до цели?

— Совсем немного, миль сорок, — ответил Роун. — Но пока я не заметил ни одного указателя.

— Мы почти доехали. На этот раз не опоздаем.

Роун осмотрел горизонт.

— Эти облака не похожи на грозовые.

— Еще рано делать выводы. Совсем скоро эти невинные на вид, словно маленькие кусочки ваты, облака начнут расти и, если шапка не окажется слишком плотной, разразятся превосходным торнадо. Запомни мои слова.

Он не знал, что она имела в виду, говоря о «шапке», но решил не спрашивать, считая, что в жизни ему вполне хватит собственных метеорологических знаний.

— Похоже, сегодня прогноз благоприятный, не так ли?

— Все признаки грозы налицо. Что за город у нас впереди? Ну конечно, Барриклоу. Мы остановимся там, заправимся и что-нибудь перекусим…

— А потом проверим данные… — Он уже выучил всю процедуру наизусть.

Городок Барриклоу в штате Канзас был не так уж мал, как представлялся на карте. Здесь даже имелся настоящий деловой центр со старым кинотеатром, радиостанцией и универсальным магазином. Виктория наугад рулила по старинным улицам, пока не наткнулась на симпатичное на вид кафе.

— Ты не любишь закусочных, — заметил Роун.

Она скорчила брезгливую гримасу.

— Во время экспедиций стараюсь соблюдать диету. Мне не хватает физических упражнений.

Роун тут же подумал о тысяче способов, которые немедленно помогли бы Виктории избавиться от лишнего веса, но благоразумно промолчал.

— Если тебе не понравится, мы пойдем в другое место, — предложила она, ошибочно приняв его минутную задумчивость за колебания в выборе ресторана.

— О нет. Здесь вполне уютно. — Он открыл дверь и пропустил ее вперед, заставляя свой взгляд и свои мысли позабыть о соблазнительной женской фигурке, прошествовавшей мимо. Если он вообще собирался пережить это путешествие, то должен занять себя еще чем-то другим, помимо мечтаний о Виктории Дрисколл.

Например, неплохо было бы разобрать двигатель. И каждый раз, когда Роун чувствовал, что его воля ослабевает, он мысленно разбирал двигатель своего старого «Форда». Разве преступники, отбывающие срок в одиночной камере, не поступали так же, чтобы не сойти с ума?

Просмотрев замусоленное, все в жирных пятнах меню, они сделали заказ, и Виктория от нечего делать стала расспрашивать его о разной чепухе: поинтересовалась детством, учебой, работой. Такая беседа показалась ему весьма приятной и безопасной, поскольку позволяла избегать других, запретных тем. Может быть, он и Виктория становились… друзьями?

Когда принесли заказанные блюда, пришел его черед расспрашивать Викторию о ее детстве, друзьях, садоводстве, работе в Бюро прогнозов и о том, как она познакомилась с Амосом. Она отвечала вежливо, даже довольно откровенно. Виктория чувствовала себя уверенней с тех пор, как сама определила рамки их отношений.

Только на один его вопрос она ответила весьма сдержанно — это был вопрос об ее отце.

— Мне было двенадцать, когда он скоропостижно скончался. К счастью, он оставил нам с матерью приличное наследство. — И это было все, что она сказала.

Больше он не спрашивал Викторию об ее отце точно так же, как и она не возвращалась к болезненной для него теме о смерти его младшей сестры, о чем он лишь упомянул в их разговоре. Они начинали доверять друг другу, но пока еще далеко не во всем. Когда она оплачивала счет, Роун заметил на стене большой цветной плакат, призывающий проверить себя в прыжках с вышки со страховкой на тугом резиновом канате.