Клара посмотрела на Элизу.

— Не надо так расстраиваться! Это еще не конец света, даже если они и срубят несколько деревьев.

Элиза покачала головой. Она не могла бы объяснить даже Кларе, к которой успела проникнуться доверием, что для нее означала новость о вырубке деревьев.

— Эта женщина могла ошибиться, — успокаивающе предположила Клара. — Она ведь просто слышала шум.

— Хотела бы я, чтобы ты была права, но что-то мне подсказывает, что это не так. Если бы ты только видела, в каком настроении был вчера Лестер Кингс… — Она покачала головой. — Сейчас он способен на все, что угодно… — Она чуть не добавила: «Даже на убийство», но сдержалась.

— Расскажи поподробнее, — попросила заинтригованная Клара.

— Ну, даже не знаю, имею ли я право тебе говорить, но главное — никому не рассказывай. — Клара торжественно пообещала, что не расскажет. — Вчера вечером он говорил по телефону со своей невестой, и она разорвала помолвку.

Тень скользнула по лицу Клары, будто история чужих страданий всколыхнула в ней память о собственной утраченной любви.

— Тогда я понимаю, как он сейчас себя чувствует, — тихо пробормотала она.

Но Элиза видела все это в другом свете. Она вспоминала только его дикие жестокие слова, его отказ от всех женщин на свете, пренебрежение ее сочувствием. Она не могла быть так великодушна к нему, как Клара, во всяком случае не сейчас, когда он хладнокровно и беспощадно уничтожал лес, который с детства был частью ее жизни и с которым было связано столько памятных событий беспечных летних дней.

В обеденный перерыв Клара предложила:

— Ты иди, Элиза. Я же вижу, ты никак не можешь перестать думать об этом лесе, я побуду здесь, пока не приедет мистер Поллард.

Элиза благодарно улыбнулась ей и пошла. Она шагала торопливо, сердце ее колотилось от быстрой ходьбы и беспокойства. Она пересекла железнодорожную линию и, уже когда взбиралась на холм, услышала тот шум, о котором говорила женщина в магазине. Раздавался вой механизмов, гудели моторы грузовиков, люди пытались перекричать рев машин. Она миновала развалины старого дома и подошла к лесу.

Послышалась целая серия криков, глухой стон, как будто кто-то умирал, и треск и раскалывания. Огромный ствол, прорезав воздух, рухнул на землю и слегка подпрыгнул, как тело, упавшее с большой высоты. Рухнул и остался лежать на месте, поверженный и мертвый. Элиза вцепилась в свой шарф сведенными судорогой пальцами, глаза уставились в одну точку, дыхание стало прерывистым и тяжелым. Поблизости, растянувшись на земле, лежали еще два гиганта, им уже нельзя было помочь, они были подрублены под самый корень, и только короткие пни показывали, где они стояли раньше. Были и молодые деревца, вырванные динамитом из земли целиком, и их корни беспомощно торчали вверх, как молящая рука, взывающая к спасению.

Она смотрела, задыхаясь, как электропилу приставляют к стволу огромной старой березы. Визг заработавшего инструмента наполнил ее невыразимым ужасом, как будто это ее собирались сейчас спилить. Она зажмурилась, когда зубья пилы врезались в ствол. С другой стороны березы двое мужчин направляли движение пилы, и она чувствовала, словно каждый удар по дереву мучает ее собственную плоть.

Взор Элизы в ужасе обратился в другую сторону — там что-то рубили. Ее горло пересохло, когда она поняла, что собираются сделать эти двое. Они рубили сучья на грабе — том самом, откуда Лестеру пришлось снимать ее, когда она застряла. Они собирались свалить граб! Элиза сделала судорожное движение вперед, ее ноги двинулись сами собой. Ей нужно было во что бы то ни стало остановить их, она не должна допустить, чтобы они погубили это дерево! Она завизжала, перекрывая лязг машин:

— Прекратите, прекратите! — и кинулась к ним.

Ей что-то крикнули, но она не обратила на это внимания. Она была как в лихорадке, ей нужно было спасти жизнь этому дереву…

У нее за спиной прогрохотали тяжелые шаги, чья- то рука схватила ее за плечо, рывком заставив остановиться.

— Да что же ты такое делаешь? — закричал Лестер. — Ты что, захотела погибнуть?! Ты разве не знаешь, что, если сейчас пойдешь туда, это будет самоубийством?!

Он грубо потянул ее к опушке леса, но она закричала:

— Мне все равно! — и стала вырываться. — Убийца! — яростно кричала она. — Ты убиваешь деревья… — Она вырвалась из его цепких пальцев и запетляла среди деревьев, теперь уже в истерике, совершенно потеряв контроль над собой.

Послышались крики, кто-то схватил ее за шею, так, что Элиза чуть не задохнулась, и ее безжалостно потащили назад, повернули, и она оказалась лицом к твердой мужской груди. Снова послышался звук рубки, стон, потом звук, будто что-то надломилось, и еще оглушительный, невыносимый удар о землю, когда огромное дерево упало навзничь.

Чуть пониже своего уха она слышала буханье сердца Лестера, чувствовала жестокую силу его руки на своей шее. Потом он отпустил ее. Его гнев был страшен. Он прокричал рабочим, чтобы те остановились. Затем он схватил ее подбородок, сжав его до синяков, и уставился прямо ей в глаза, заставляя смотреть ему в лицо.

— Ты… сейчас… уйдешь отсюда… Элиза, и ты… больше не станешь… заходить на эту площадку. Если я увижу тебя поблизости от этого места, можешь быть совершенно уверена, что я вызову полицию и тебя арестуют! Ты меня слышишь?