— На новой должности люди и не смогут вас слишком любить… Вы можете себе представить его в качестве вашего преемника?

Марлена затаила дыхание:

— Конечно.

Они посмотрели друг на друга. Марлена спросила:

— А как же проект Бехштайна?

— Я хочу попробовать с вами.

Все было как в сказке. Как будто фея явилась в кабинет, коснулась ее волшебной палочкой и превратила в принцессу.

— Но у меня нет высшего образования.

— У меня тоже.

Они снова посмотрели в глаза друг другу.

— Вам придется как следует взяться за дело. Посещать специальные курсы, лекции и тому подобное. Но это для вас не в новинку, так ведь?

Она кивнула. Потом сказала едва слышно:

— Я очень благодарна вам за все, господин Винтерборн.

На улице было темно, тонированные стекла в окнах кабинета гасили свет уличных фонарей. Горела только настольная лампа. Она бросала желтый свет на лицо Винтерборна. Марлена почувствовала, как ее сердце забилось сильнее.

Он встал и подошел к ней. Он был всего лишь на полголовы выше ее, но Марлене казалось, что он крупнее и значительнее. Ей было так хорошо и спокойно рядом с этим сильным, мудрым человеком. Что же было в нем, что так привлекало ее?

— Желаю вам успеха во Франкфурте. — Винтерборн протянул ей руку. Она только кивнула в ответ, потому что не была уверена, сможет ли спокойно произнести даже несколько слов благодарности.

Получасом позже она уже остановилась перед домом Питера Рота. Она вошла в сад, поднялась на ступеньки крыльца, подошла к входной двери и хотела бросить конверт в почтовый ящик. Но конверт был слишком велик и не влезал в щель. Ей пришлось позвонить.

Дверь открыла Карола. Она стояла босая, в белом купальном халате. В руках она держала банкноту.

Обе изумленно уставились друг на друга.

— О! — произнесла наконец Карола. — Так это не разносчик пиццы!

Марлена протянула ей конверт и объяснила, что ее попросили передать письмо.

— Кто же вас попросил об этой услуге?

— Ваш отец.

— Он ведь хотел послать машину.

— Видимо, он передумал.

Карола задумчиво вертела в руках конверт.

— Вы летите завтра во Франкфурт вместе с моим мужем?

— Да.

Карола пытливо посмотрела ей в глаза.

Марлена покачала головой:

— Я достаточно понятлива, госпожа Эриксон. Все, что происходит здесь, меня нисколько не касается.

— Ну что же, тогда… счастливого полета, — иронически ответила Карола.

— Спасибо.

Садясь в машину, Марлена заметила, что Карола все еще стоит на крыльце и смотрит ей вслед.

Ссора, самая ужасная за все время их супружества, началась, прежде чем Марлена успела сообщить Никласу о грядущем повышении по службе. Из-за ничтожного повода. Он обещал отнести ее костюм в чистку и, конечно же, забыл это сделать.

— Я хотела взять этот костюм в командировку, — расстроенно сказала Марлена.

— У тебя полный шкаф тряпок.

— Вовсе нет. Ну что ж, куплю себе во Франкфурте что-нибудь новенькое.

Никлас упрекнул ее за то, что она делает из мухи слона. Она заявила ему, что он превращается в такого же пашу, как Бернхард. Даже еще хуже, поскольку Бернхард открыто претендовал на абсолютную власть, в то время как Никлас — волк в овечьей шкуре. И ему удалось убедить глупую курицу, что она находится не в кастрюле, а в раю, где может расцветать и самосовершенствоваться. Но на самом-то деле это всего лишь суп!

— Современный мужчина, ха-ха-ха! Революционер! — вызывающе бросила Марлена и запустила в Никласа его грязным ботинком.

Это Никлас не мог стерпеть.

— А ты! Можно подумать, ты не изменилась! Ха-ха! Я когда-то полюбил женщину, полную энергии, активности, юмора, остроумную, оригинальную, ни на кого не похожую! А что же я теперь имею? Честолюбивую мрачную карьеристку, зануду и брюзгу без всяких светлых идеалов!

Марлена потеряла дар речи. И это говорит он? Он, который по поручению концерна готовит увольнения людей? Который позволяет себя шантажировать, подобострастно подпевает какому-то Францу Клопферу только ради того, чтобы стать паршивым начальником какого-то вонючего отдела?! Который с головой ушел в свои личные проблемы и предал юношеские идеалы? Марлена вновь обрела голос и четко сказала Никласу, что она о нем думает. О нем и его белокурой «коллеге», которую он, наверное, трахает каждый вечер, а потом является домой и разыгрывает из себя измученного работой, доведенного до импотенции менеджера.

Белокурая «коллега» смутила его гораздо больше, чем намек на импотенцию. Однако он мгновенно вспомнил о своем юридическом образовании и занял оборонительную позицию. Что она давно и откровенно влюблена в этого начальника производственного отдела, Давида Эриксона, заявил он, заметил бы даже слепой с клюкой.

— Посмотри на себя! Как у тебя разгораются глаза, когда ты говоришь о нем!

— Точно, — тут же прореагировала Марлена. — Поэтому и во Франкфурт я лечу вместе с ним. И уж будь уверен, мы будем не только подсчитывать стоимость рекламных объявлений в туристских проспектах! Это я тебе обещаю!