Георг рассмеялся:

— Не слишком ли вы строги к нему? В конце концов, он всего лишь танцует с этой дамой.

Если бы ты знал Иоганну…

— Пойдемте… После всего этого шампанского хочется выпить старого доброго шнапса. — Винтерборн пошел к бару, Марлена последовала за ним. Ей тоже хотелось шнапса, по пятнадцать марок за рюмку. Потому что на другом конце стойки смеялась Иоганна с Бехштайном. Она уже доверчиво положила руку на его плечо, ее ярко накрашенные губы призывно блестели, казалось, все лицо занимали эти сочные, яркие губы, которые лишали рассудка и не таких растяп, как Бехштайн.

— Вы давно знакомы с господином Леонардом? — спросила Марлена, чтобы отвлечься от впечатляющего зрелища.

— Он был другом моей жены.

— И каковы наши шансы?

— Неплохие. Хотя, конечно, это зависит не от одного господина Леонарда.

— А сколько ему лет? Шестьдесят пять? Семьдесят?

Георг пожал плечами.

Марлена выпила второй шнапс; потому что теперь Иоганна водрузила свою вторую руку на второе плечо Бехштайна.

— Он совсем не похож на банкира. Скорее на добропорядочного дедушку. Почему он не живет спокойно и не наслаждается жизнью?

— Он наслаждается ею.

— Занимаясь концентрацией и слиянием фирм? Перекладывая миллионы с одного стола на другой?

— Это власть, а она притягательна.

— Власть и деньги. Для мужчин это всегда самое главное, не правда ли?

Он внимательно посмотрел на нее:

— Не для всех мужчин. Как вы мне рассказывали, ваш муж совсем другой.

Наверное, ей потребуется третья порция шнапса.

— Или нет?

— Не знаю. Он очень изменился.

— Послушайте меня, моя дорогая. Самое страшное в жизни — обманывать себя. Вы совсем не хотите иметь мужа-неудачника. Как бы он выглядел рядом с вами?

Она была почти готова открыть ему свое сердце. Но тут увидела, что Иоганна и Герд Бехштайн покидают бар. Как это Иоганне удалось? Наш честолюбивый Бехштайн! Бросил банкира Леонарда и, как сексуально озабоченный подросток, побежал за незнакомой женщиной!

Георг Винтерборн сказал:

— Если он завтра утром, наглаженный и безукоризненно одетый, не будет на месте, ему придется нелегко. Давайте вернемся к остальным.

Марлена кивнула. В ее голове вертелась одна мысль: что задумала Иоганна?

На следующий день она надела шелковое платье, а из украшений — только изящную золотую цепочку. Она раньше обычного появилась за своим письменным столом, после того как на рассвете похоронила вместе с Андреа бедную Тони в саду под смородиновым кустом. Им пришлось поработать мотыгой, чтобы раскопать мерзлую землю, но в конце концов могилка была готова. Марлена бережно положила в ямку цветную картонную коробочку и засыпала ее землей.

— Не печалься, — сказала она Андреа.

— Я хотела подарить ей на Рождество целый пучок петрушки.

— Если существует рай для морских свинок, то она сейчас там, на грядке петрушки. И вспоминает нас.

Андреа улыбнулась, но глаза у нее были мокрыми.

— Я люблю тебя, мамочка…

Разве может в такой день что-то сорваться?

Зазвонил телефон. Секретарша растерянно сообщила, что звонит госпожа Бехштайн.

Марлена попросила связать госпожу с ней. Растерянная Сусанна Бехштайн сообщила, что ее муж не вернулся вчера домой, что она бесконечно волнуется, но предполагает, что господин Бехштайн, вероятно, всю ночь был с этим богачом-банкиром. Все знают, что эти типы интересуются только бардаками и секс-шопами. Поэтому она хочет спросить, не получал ли ее супруг задание сопровождать этого банкира куда он пожелает.

Марлена напряженно размышляла. Потом сказала, что, видимо, это соответствует истине, потому что господин Леонард до сих пор не появился на работе.

— Но я обязательно сразу же наведу справки.

Она позвонила Иоганне в бюро.

— Что ты сделала с Бехштайном?

Иоганна хмыкнула:

— Он, как оказалось, просто безутешный страдалец.

— Где же он?

— И, конечно, не любит свою жену.

— Где же он?

— Он захотел, чтобы я задрапировалась в простыню вместо нижней юбки, а сам ползал вокруг меня на коленях.

— Иоганна!

— Да-да… Он снял номер в «Шератоне».

— Бехштайн?

— Он вел себя, как Онассис. Шампанское и голая баба, — так приблизительно представлял себе счастье его обывательский умишко. Шампанское он смог себе позволить, голую бабу — нет. Когда я его покинула, он лежал поперек кровати и храпел, как заржавленная труба.

— Почему ты это сделала?

— Потому что это доставило мне удовольствие. И потому что ты моя подруга.

— Но он до сих пор не появился.