Он женился на той самой светловолосой сотруднице, из-за которой так ухудшились их отношения в последние месяцы брака, и изменился только в одном. Узнав об этом, Марлена чуть не расхохоталась. Он стал членом партии Свободных демократов и заседал теперь в магистрате маленького местечка, о котором прежде говорил с такой усмешкой и пренебрежением. Но эта работа, как он говорил, доставляла ему удовольствие, он поддерживал тесные связи со своими избирателями и очень солидно смотрелся на различных заседаниях.

— Итак, ты стал дерьмовым либералом. А почему же ты не пошел к «зеленым»? — поинтересовалась Марлена, когда он однажды зашел к ним.

— В нашем захолустье у них нет никаких шансов. — Он одарил ее невозмутимой улыбкой политика. — А ты? Что делаешь ты, моя дорогая?

Она рассердилась:

— Я исповедую постфеминизм.

— Как это?

— Я больше не хочу изменять мужчин. Или они идут со мной в ногу — или я оставляю их.

— Скромность никогда не была в числе твоих достоинств, — сказал Никлас и вернулся к своей скромной жене.

Та давно повесила свой диплом на стенку. Ожидая грядущих радостей материнства, она примкнула к другим изысканным созданиям, которые сразу после обеда, погрузив бутылки шампанского в корзинки, отправляются в теннисный клуб. Она проводила время в заботах по дому — грибок был благополучно, хотя и за большие деньги, ликвидирован; она готовила для деловых знакомых Никласа изысканные ужины, была членом женской комиссии Свободных демократов и делала все, чтобы поднять престиж своего супруга. Никласу очень нравилась та традиционная роль, которую она при нем играла. Да тут и нечего было возразить — оба чувствовали себя прекрасно.

Возвращаясь как-то домой, Марлена все же спрашивала себя: что же случилось с Никласом? Куда же исчезли его юношеские убеждения? Неужели он превратился в обычного обывателя, которого волнуют только банковский счет, недвижимость и высокий уровень холестерина, заработанный благодаря многочисленным партийным обязанностям? Тем не менее, несмотря на язвительный ответ, данный Никласу, она все же понимала, что он нашел себя. А она?

Она заговорила об этом с Георгом, когда Андреа с Алексом отправились в кино. Георг откупорил бутылку вина, наполнил бокалы и сказал:

— Подумай сама, Марлена. Тебя всю жизнь волновали проблемы, с которыми сталкивается работающая женщина. Да ты и сама всю жизнь борешься с трудностями, которые доставляют тебе профессия, ребенок и домашнее хозяйство. Ты знаешь, как тяжело продолжать образование, когда так много забот висит на твоей шее.

— Так, может, мне тоже ездить с докладами? Или делиться своим богатым опытом на мероприятиях, которые устраивает Иоганна?

Но, конечно, он был прав. Что может быть для работающей женщины важнее, чем, например, место в детском саду недалеко от ее работы? Нужнее, чем гибкий рабочий график? Запрет на дискриминацию по половому признаку? Гарантированное рабочее место по возвращении после родов? Да тысяча вещей, которые политическими методами пока не решены. А может, и не нужны политики для их решения?

— Если я займусь проблемами работающих женщин, то начну, естественно, с нашего издательства. Это сразу поставит меня на грань конфликта с владельцами фирмы. И их дочерьми, — съязвила она.

Георг улыбнулся:

— Ну и что? С каких это пор ты избегаешь борьбы?

Откуда ему было знать, что этим словесным камешком он положил начало губительной лавине?

Через несколько месяцев Марлена осматривала четыре смежные комнаты в подвале фирмы Винтерборна, которые до сего времени служили складом рекламной продукции.

— Не знаю, фрау Шуберт, — с сомнением говорил комендант здания. — Вам не кажется, что они немного… темноваты?

Марлена огляделась. Окна комнат выходили в крошечный парк и были слишком узкими. Если их немного расширить, встроить побольше стекла, покрасить стены цветной краской…

Она улыбнулась коменданту:

— Обещайте мне держать рот на замке, господин Пихлер. Если отдел снабжения об этом прознает… Они тоже ищут подходящее помещение.

— Могила. — Он помедлил, потом добавил: — Я все равно не верю, что руководство согласится устроить здесь детский сад. С каких это пор предприниматели стали добровольно делиться своей прибылью?

— А может, господин Винтерборн и станет?

— Может быть. — Однако он совсем не был в этом убежден.

— Со временем это станет выгодно и самим предпринимателям. Если матери избавлены от проблемы, куда пристроить ребенка, они работают с большей заинтересованностью.

— Вы ведь знаете общепринятое мнение. Женщины с детьми должны сидеть дома.

Марлена рассмеялась:

— Это мне известно. Но разве такое мы уже не пережили?

— Сейчас многие женщины просто вынуждены работать. Моя дочь, например, тоже. Чтобы хватало денег на еду, на квартиру… А если они захотят завести ребенка?