— Подождите, подождите. Я не слышу вас. Я не понимаю. Пожалуйста, повторите все по-английски. Что-нибудь случилось?

— Да. — Слово прозвучало как длинный жалобный вой, а затем наступила тишина, и Дина продолжала ждать. Что случилось? Что-то с Марком. Она предвидела это!

— Пилар… Она попала в аварию… на мото… — Дина почувствовала, что у нее останавливается сердце.

— Пилар? — Теперь она кричала в трубку и не слышала, как Маргарет вошла в комнату. — Пилар? — Слышимость ослабевала, и она стала кричать изо всех сил. — Мама? Вы меня слышите? Что случилось?

— Ее голова… ее ноги…

— О, Боже! Она жива? — Слезы струились у нее по лицу, и она отчаянно пыталась не сорвать голос. — Мама? Она жива?

— Paralys'ees. Les jambes [40] … и голова… мы не знаем.

— Где она сейчас? — Дина пронзительно кричала.

— В американском госпитале. — Теперь уже и старая женщина рыдала тоже.

— Вы позвонили Марку?

— Мы не можем найти его. Он в Греции. Его soci'et'e [41] пытается обнаружить его местонахождение. Они думают, что он будет здесь завтра. И, пожалуйста, Дина… Вы выезжаете?

— Вечером. Прямо сейчас. — Ее рука дрожала, пока она смотрела на часы. Было без десяти четыре. Она знала, что был рейс в семь тридцать. Марк всегда летал этим рейсом. С учетом разницы во времени она будет там в четыре тридцать по парижскому времени на следующий день. — Я буду в полдень… и поеду сразу же в госпиталь. Кто ее лечащий врач? — Она судорожно записала его имя. — Как позвонить ему? — Мадам Дьюрас дала ей его домашний номер.

— О, Дина. Бедное дитя… Я говорила Марку, что мотоцикл не для ребенка. Почему он не послушал меня? Я говорила ему…

И я тоже.

— Мама, кто с ней сидит? — Это был первый вопрос, который пришел ей в голову. Ее бэби была одна в госпитале в Париже.

— Там есть, конечно, медицинские сестры. — Судя по ответу, это было уже похоже на ту мадам Дьюрас, которую Дина хорошо знала.

— И никого больше? — Ей стало страшно.

— Здесь уже за полночь.

— Я не хочу, чтобы она оставалась одна.

— Хорошо. Я отправлю к ней сейчас же Анжелину, а сама пойду утром. — Анжелина — очень старая служанка. Анжелина. Как она могла?

— Я постараюсь прилететь как можно быстрее. Скажите ей, что я ее люблю. До свидания, мама. Увидимся завтра.

В отчаянии Дина связалась снова с телефонным оператором.

— Доктора Хьюберта Киршманна, лично. Это срочный вызов.

Но доктор Киршманн не отвечал на звонки. После звонка в американский госпиталь она узнала не очень много. Хотя положение все еще критическое, мадемуазель Дьюрас спала нормально, она в сознании, и остается возможность прооперировать ее утром. Об остальном говорить еще рано. Ее привезли из Канн только этим вечером, и, если мадам будет так любезна, она может позвонить docteur утром… О, идите к черту. Пилар была не в том состоянии, чтобы отвечать на телефонные звонки, и Дине ничего больше не оставалось делать, кроме как сесть на самолет. Какое-то мгновение она сидела неподвижно, стараясь побороть слезы, положив голову на руки, пока не разрыдалась. «Пилар… моя бэби. О, Боже мой!» Маргарет появилась рядом с ней, пытаясь прикосновением своих ласковых рук успокоить ее.

— Все очень плохо? — Ее голос был едва слышен даже в безмолвном пространстве комнаты.

— Я не знаю. Они говорят, что у нее парализованы ноги и что-то произошло с головой. Но я не смогла получить ясные ответы ни от кого. Я собираюсь лететь следующим рейсом.

— Я соберу вашу дорожную сумку.

Дина кивнула и попыталась собраться с мыслями. Она должна позвонить Бену. И Доминик. Инстинктивно она набрала номер Доминик в офисе. Ей ответил голос, который она недолюбливала.

— Где месье Дьюрас?

— Не имею понятия.

— Как это вы не имеете понятия! Наша дочь попала в аварию, и его не могут найти. Где он?

— Я… мадам Дьюрас… я сожалею… Я сделаю все, чтобы разыскать его до утра, и попрошу его перезвонить вам.

— Я еду в Париж сегодня вечером. Скажите ему, чтобы он отправлялся туда же. И пусть позвонит своей матери. Пилар находится в американском госпитале в Париже. И ради всего святого, сделайте мне одолжение, Доминик, пожалуйста, разыщите его. — Ее голос дрожал, когда она говорила.

— Я сделаю все, что в моих силах. И я вам очень сочувствую. А это серьезно?

— Мы не знаем.

Она позвонила в службу авиалинии и в банк. Мельком взглянула на вещи, которые Маргарет положила в сумку, и быстро набрала номер Бена в галерее, чтобы застать его до ухода домой. У нее еще был час до отправления в аэропорт. Он быстро подошел к телефону.

— Я должна уехать сегодня вечером.

— Что ты сделала после полудня? Ограбила банк? — Его голос прозвучал шаловливо и насмешливо. Он ждал с ней встречи вечером. Но он быстро понял, что случилось что-то непоправимое.