И вдруг она увидела его, высокого, худого, стройного и опрятного, в безукоризненной, хорошо сидящей на нем одежде, несмотря на часы, проведенные в самолете. С удивлением она отметила, что он выглядел менее расстроенным, чем она полагала. Очевидно, он еще не до конца понял, насколько серьезно положение или, может быть… И затем, выйдя из укрытия, Дина внезапно ощутила, что ее сердце перестает биться.

Он обернулся, и на его лице появилась медленная ласковая улыбка, та самая, когда он звал ее Дианой, а не Диной. Она увидела, как он протянул свою руку и взял за руку молодую женщину. Она сонно позевывала, и он, взяв ее рукой за плечо, притянул к себе. Женщина сказала что-то и погладила его по руке. Дина наблюдала за ними в изумлении, потеряв дар речи, пытаясь понять, что это за девушка, и даже не очень ревнуя ее. То, что она увидела, принесло ей отсутствующее звено в цепи загадок, давало ответ на многие вопросы, которые у нее накопились за годы жизни с ним. Это не была случайная знакомая или подружка, которую он подцепил во время полета. Это была женщина, с которой он был знаком, даже слишком хорошо, и с которой он чувствовал себя легко и непринужденно. Их взгляды, оживленная беседа сказали Дине все.

Она стояла, пригвожденная к полу в углу зала, с рукой, поднесенной к едва открытому рту в состоянии полного отвращения, и наблюдала за тем, как они уходили от нее на выход через главный вестибюль зала, пока наконец совсем не исчезли из вида. Тогда с опущенной головой, не разбирая дороги, мечтая скрыться от посторонних глаз, она побежала в направлении выхода и остановила такси.

В состоянии, близком к панике, почти бездыханная, Дина дала водителю такси адрес больницы. Прислонив голову к сиденью, она закрыла глаза. Она чувствовала, как учащенно бьется сердце. Ей хотелось одного: уехать как можно дальше от аэропорта. На какой-то миг у нее возникло чувство, близкое к помешательству, какое случается, когда человека неожиданно смывает волной за борт. Впечатление было такое, как если бы она вошла в чью-то спальню и застала там его раздетого, увидев то, что вовсе не предназначалось для ее глаз. Но разве она стала свидетелем всего этого? Так ли это было на самом деле? Что, если она была лишь его попутчицей в полете? Что, если ее предположения были нелепыми, а выводы безрассудными? Нет, все, что она увидела, опровергало эти сомнения. Она поняла это, как только увидела их. В глубине души она просто догадалась. Но кто она? Как долго все это продолжается? Неделю? Месяц? Год? Произошло ли это все нынешним летом или раньше? Намного раньше, намного?..

— Voil`a [52] , мадам. — Взглянув сбоку на счетчик, водитель обратился к ней. Дина с трудом поняла его. Мысли ее беспорядочно метались, перескакивая с одной темы на другую. Во время мучительной поездки из аэропорта она ни разу не вспомнила о Бене. Ей даже не пришло в голову, что она совершила то же самое; все, о чем она думала, сводилось к одному: она увидела своего мужа с другой женщиной, и ее это по-прежнему волновало. И даже очень. Удивление и боль привели ее в состояние оцепенения, она с трудом соображала.

— Мадам? — Водитель пристально разглядывал ее, пока она смотрела стеклянным, отсутствующим взглядом на счетчик.

— Je m'excuse [53] . — Она быстро протянула ему деньги и вышла, оглядываясь по сторонам. Она вновь была в больнице, но как она попала сюда? Когда она сообщила таксисту этот адрес? Она намеревалась вернуться в свою комнату, чтобы собраться с мыслями, но вместо этого попала сюда. Возможно, даже к лучшему. Марк поедет сначала домой, чтобы отвезти вещи и повидаться с матерью, а потом отправится к Пилар. У Дины будет еще немного времени. Пока она еще не была готова к встрече с ним. Каждый раз, думая о нем, стоящем там, в аэропорту, она видела, как прелестная молодая головка склоняется близко к его лицу, ее рука опирается на его, их глаза неотрывно смотрят друг на друга, а его рука обнимает ее за плечи. И она была так чертовски молода. Глаза Дины наполнились слезами, пока она шла через тяжелые стеклянные двери в вестибюль больницы. Она глубоко вздохнула и почувствовала сразу знакомый больничный запах. Плохо соображая, она механически нажала в лифте кнопку четвертого этажа. Она превратилась в робот, тело-автомат, лишенное разума: она чувствовала, что функционирует, не понимая смысла своей работы. Все, что она вспоминала, было это лицо, рядом с лицом Марка. А он чувствовал себя таким счастливым, таким молодым…

— С тобой будет все в порядке? — Марк посмотрел на нее утомленным взглядом, пока забирал пальто. Шантал лежала на кровати.

— У меня будет все в порядке. У тебя достаточно собственных проблем, чтобы еще беспокоиться обо мне. — Но она знала, что ему было не по себе, когда она выглядела усталой. Доктор предупредил его после ее поединка со смертью, что ей нельзя переутомляться. С тех пор Марк относился к ней как очень заботливый отец к своему беззащитному ребенку. Он настаивал, чтобы она побольше отдыхала, хорошо питалась, постоянно помнила о своем здоровье, с тем чтобы никогда больше не испытать таких последствий диабета, о которых его предупреждал доктор. — Ты будешь в полном порядке? — Она протянула ему руки. Она не хотела, чтобы он уходил, ненавидела саму мысль о своей беспомощности, когда ему самому надо было помочь. Но она понимала, что не может поехать с ним в больницу. Там будет Дина. Одно дело, когда она требовала, чтобы он взял ее на Антибский мыс, настаивая на этом, когда все было хорошо, и совсем другое — сейчас, когда ее поступок, если она решится сопровождать его, будет выглядеть безрассудным. Сейчас было не время. Шантал понимала это. У нее было великолепное чутье времени, и это чувство ее не подводило. — Ты позвонишь мне и сообщишь, как она? — Марк прочел подлинную тревогу в ее глазах и был ей благодарен за это.

— Обещаю, как только узнаю что-то. И дорогая… — Он присел рядом с ней и притянул к себе. — Спасибо тебе. Я… я не собрался бы с силами во время этой поездки без тебя. Это была самая тяжелая ночь во всей моей жизни.

— С ней будет все нормально, Марк Эдуард. Я обещаю тебе. — Он крепко прижал ее к. себе. Отпустив ее, он вытер глаза и с облегчением вздохнул.

— J'esp`ere [54] .

— Oui, oui. Je le sais [55] .

Но как она могла знать это? Как узнала? А что, если она ошибалась?

— Я вернусь за чемоданом позже.

— Ты разбудишь меня, если я усну? — В ее глазах заиграла улыбка, как у котенка, и он рассмеялся.

— On verra [56] . — Покидая ее, он уже думал о другом. Прошло не более десяти минут, как они прибыли из аэропорта, но ему показалось, что он слишком долго пробыл у нее. Он быстро надел плащ.

— Марк Эдуард! — Он остановился и обернулся на звук ее голоса. Он был уже почти у двери.

— N'oublie pas que je t'aime… [57]

— Moi aussi [58] .

И с этими словами он тихо закрыл за собой дверь.

Он подъехал на маленьком «рено», автомобиле Шантал, к больнице и припарковался в начале улицы. Ему надо было бы взять такси, но он не хотел терять больше ни минуты. Он хотел быть здесь. Рядом с ней. Увидеть, что произошло. Попытаться понять. Во время полета он постоянно возвращался к этому в мыслях. Он думал, почему, как и когда это произошло, но связной картины случившегося не получилось. Моментами ему казалось, что ничего не произошло, что это было его обычное возвращение в Париж, как всегда, после деловых встреч в Греции… и вдруг внезапно память снова возвращалась к нему, и он вспомнил о Пилар. Если бы во время полета с ним рядом не было Шантал, он не смог бы собраться с силами.