Милая ты моя! Такую не запугаешь какими-то там комиссиями. Как это хороша у нее получилось: построим избушку. То есть одну на двоих. То есть… о великий русский язык! Произнесла одну вроде бы совсем обыденную фразу, а сколько в ней смысла!

P.S. Я человек в общем-то городской. В городе меня нашли, в одной из петербургских подворотен, в пеленках, в городе прошла жизнь и чуть было не оборвалась, подумать только, в нынешнем же году!

Как быстро течет время! Какие невероятные метаморфозы со мной! Волей Провидения я покинул каменный город, иначе бы теперь точно загнулся там, скорее всего от дистрофии. Я не приспособлен для выживания в каменных джунглях. Вот тайга — дело другое. Ко всем одинакова, матушка, не спиной к человеку, а лицом, лицом, с участием, с добротой, все остальное же от самого человека. Здесь ценится не изворотливость, продажность или желание объегорить ближнего, а природная смекалка, трудолюбие, открытость. Словом, мне очень полюбилась тайга, и я, если откровенно, очень редко вспоминаю ту каменную скученность и удушье, тот муравейник, который называется городом.

12 сентября. Вскопали огород, убрали урожай. Для начала неплохо. Ведер пятнадцать картошки, есть брюква, свекла, морковь. С десяток капустных кочанов пока на корню. Настенька говорит, пусть стоят до морозов. “Пока зайцы не оставят одни коче-рыжки”, — добавил я. Хорошо, что заблаговременно вырыл погреб, утеплил его, обложил сухим мхом. Теперь дары нашего огородика на месте.

Эти несколько дней, солнечных, теплых, мы работали с Настенькой рука об руку. У нее опыта побольше, она и командовала мной как хотела: где копать, что копать в первую очередь, как копать… А вообще с недавних пор мне нравится ей подчиняться. И сама она мне нравится. Да, очень. Настоящий друг — и в беде, и в радости. И вообще даже среди ребят у меня не было такого друга. Разве что Леня…

Иногда я думаю: а почему бы нам не объединиться, не жить вместе? Одной семьей. Конечно же, как брат и сестра. Ведь сказал же Учитель недавно: “Не встретились, а вас “встретили” для совместной работы”. А значит, и для совместной жизни, это само собой. Мне кажется, и Настенька бы не возражала… А вдруг против? А вдруг высмеет, да и вообще бросит меня тут одного? Да и как подступиться к столь щекотливой теме?

Вчера уложили картошку в погреб, сидим, греемся на вечернем солнышке. Совсем семейная пара после трудов праведных. И вдругНастенька говорит:

— Любопытно, Славик, почему ты один?

— Как то есть? Я всегда один.

— Всегда-всегда?

— С тех пор, как занимаюсь йогой.

— И давно ты ею занимаешься?

— Не очень. Семь лет.

— Да, число семь земное, священное. Но. что было до йоги?

— А до нее я был маленький, несмышленый.

— Я ведь серьезно, Славик.

— Ну если серьезно… Что тебе хочется узнать?

— Была у тебя любовь?

Ах, как хотелось сказать: “Милая! Да зачем мне любовь к кому-то, это же эгоизм. Я люблю всех, я люблю все живое, сердце мое принадлежит всем”. Но она спрашивала о прошлом, и потому я сказал, что любви у меня не было.

— Как же так, — Настенька растерялась слегка. — Тогда спрошу по-другому, извини за бестактность… Женщина-то у тебя была?

— Женщина у меня была.

— Постоянная?

— В одном институте учились.

— Что же не поженились?

— Она у меня была просто так, любопытства ради.

— Интересная ситуация.

— Очень. После нее, той сокурсницы, я больше не проявлял любопытства.

— Ещё интереснее. Прямо кино. Почему, братец, ежели не секрет?

— Я же говорю: увлекся йогой.

— Одно другому разве мешает?

— Эти две вещи несовместимые.

— Вот как?

— Да, только так. Ты ведь тоже на Пути, должна знать.

— Нет, я таких тонкостей не знаю, — сказала она в раздумье. — Я даже не знаю, чем я занимаюсь таким, йога тут или что другое. Вот ты объясни, братец, мой странный вездесущий и всемогущий Луч — это серьезно?

— Конечно. В твоем вопросе есть и ответ: Луч-то у тебя не просто так, он “вездесущий” и “всемогущий”… Ты спасла мое “Я”, мою Сущность выпустила из заточения — это о чем-нибудь говорит?

— Да, так, — согласилась она. — Но все-таки мне как-то не верится, что все это не игра. Ну хорошо, у меня что-то есть, какие-то необыкновенные силы или как их там…

— Сиддхи, — подсказал я.

— Пусть сиддхи. Что дальше?

— Дальше их надо развивать. Идти, совершенствоваться. Не рассуждая о дороге. А Путь, как учат древние мудрецы, выведет к цели сам. У каждого свой Путь и своя Цель.

— И у Димы тоже?

— Обязательно.

— А куда он его выведет, ты знаешь?

— Все дело, сестрица, в том, что Дима еще не совсем на пути. Он в поисках и рано-поздно выйдет на свою единственную дорогу…

В общем, как мог успокоил Настеньку. Силы ее — от Бога. К тому же она не злоупотребляет своими сиддхами, наоборот, ко всем с любовью и добротой. Так чего бояться? Наверняка у нее скоро откроется связь с Учителем, тогда и вовсе путь станет прямым и ясным. Но нелегким, не надо себя обнадеживать.

“Понимаешь, на высокой горе стоит блистательный Храм. А вокруг горы, спиралью, вьется гигантская дорога. Семь витков символизируют семь Кругов Эволюции. По дороге нескончаемый поток людей бредут, очи долу, тысячелетиями бредут, медмедленно поднимаясь в гору… И лишь отдельные личности догадываются оторвать глаза от земли, посмотреть вверх: что там? И тогда высоко в небесах, на самой вершине, они замечают сияющий Храм. Радость переполняет сердца путников, радость открытия. И они оставляют широкую долгую дорогу, чтобы устремиться к Храму напрямик, по нехоженым отвесным тропам. Обрываются они и падают, но упорно карабкаются наверх, потому что знают, видели своими глазами — там их конечная цель, там божественный Храм…”