Сейчас «Иосиф Сталин-2» развернул башню влево и влупил метров с трехсот бронебойно-трассирующим снарядом БР-471 в борт бронированной рубки «Фердинанда»! Удар в девяностомиллиметровый броневой лист остроконечного снаряда весом в четверть центнера образовал почти что полуметровый пролом и размазал по внутренней стороне левого борта массивной орудийной рубки содержимое «Фердинанда». Секунду назад это «содержимое» довольно активно пыталось то же самое сделать с тяжелым советским танком прорыва. Получите, гансы, бронебойный от Страны Советов!

Степан Никифорович Стеценко посмотрел на свой верный танк, тяжело вздохнул и заковыристо, семиэтажно выматерился.

«Иосиф Сталин-2» полностью выполнил свой долг, изничтожив гитлеровскую бронированную нечисть и защитив своих танкистов. Экипаж насчитал восемьдесят семь вмятин и выбоин на массивной броне тяжелого танка прорыва. Но ни одной сквозной пробоины!

Но тем не менее танк требовал уже не усиленного техобслуживания, а серьезного ремонта с заменой отдельных узлов и деталей. Противоминный трал ПТ-3 и вообще превратился в разбитые и оплавленные металлические лохмотья.

А тормозить нечего – надо наступать.

Личному составу отдельного гвардейского тяжелотанкового полка прорыва и так дали целый день отдыха – неслыханная редкость по нынешним временам. Но полк повоевал славно: из двадцати одного танка в строю оставалось не более десятка машин, и это было еще весьма неплохо, учитывая стремительные темпы наступления при освобождении Советской Белоруссии.

Вокруг сверкали слепящие искры сварки, раздавались гулкие удары металла о металл, визг и пронзительный скрежет. Солдаты-техники из полевой ремонтно-эвакуационной базы восстанавливали подбитые на поле брани танки. Стальные монстры зияли снятыми листами брони и провалами пустых моторно-трансмиссионных отсеков на корме. А над ними возвышались тали и полевые подъемные краны на базе «тридцатьчетверок» без башни. С их помощью и производили большинство сложных ремонтных операций. Иначе снять дизельные двигатели, другие увесистые бронедетали, листы катаной высокопрочной стали было просто невозможно.

Начиная со Сталинграда поле боя оставалось уже не за немецкими, а за советскими войсками. Поэтому и резко выросло количество восстанавливаемой бронетехники. Передвижные танкоремонтные мастерские трудились денно и нощно, возвращая в строй израненных стальных богатырей.

Здесь были все модели бронетехники, состоящей на вооружении Рабоче-крестьянской Красной армии. Могучие, закопченные, все в отметинах снарядных попаданий ИС-1 и ИС-2, массивные угловатые КВ-1, более совершенные КВ-85, обычные и экранированные «тридцатьчетверки» и даже ленд-лизовские «иномарки» – американские «Генералы Ли», английские «Валлентайны» и неповоротливые «Матильды»… Были здесь и угрюмые самоходки – те самые «консервные ножи», «Dosen"offner» – ИСУ-152.

А вот обычных «тридцатьчетверок» на полевой рембазе было не так уж и много. Даже наиболее современные модификации знаменитого среднего танка Т-34—85 не могли устоять против массированного огня гитлеровской противотанковой артиллерии, страшных 88-миллиметровых зениток «acht-acht» образца 1918 года Flak-18/36, а также танков и самоходок панцерваффе и Ваффен-СС.

Хотя больше половины попаданий в верхнюю лобовую бронедеталь были несквозными, башня «тридцатьчетверки» пробивалась сравнительно легко. Менее прочная литая броня слабо сопротивлялась даже 37-миллиметровым снарядам автоматических зенитных пушек. Ухудшал ситуацию тот факт, что в башню «тридцатьчетверки» «прилетали» попадания тяжелых орудий с высокой линией огня, например, 88-миллиметровых зениток и 75-миллиметровых Pak-18/36, а также из длинноствольных орудий немецких танков.

В некоторой степени верткие «тридцатьчетверки» защищал так называемый «экран местности» – разнообразные неровности рельефа, которые прикрывали силуэт танка от прицельного огня. Это примерно около метра в высоту. Половина этого метра приходится на клиренс, остальное закрывало примерно треть высоты корпуса танка Т-34, так что большая часть верхней лобовой бронедетали корпуса, а также башня среднего танка «экраном местности» уже не закрывается. Надежда только на маневренность «тридцатьчетверки», только вот когда по тебе палят сразу четыре-пять стволов калибра от пятидесяти миллиметров и фактически до гаубичного калибра, увернуться почти невозможно…

Степан Никифорович снова вздохнул, глядя на закопченные и разбитые броневые корпуса, раскуроченные траки гусениц, черные провалы раскрытых люков механика-водителя. Что и говорить, танкисту уготована смерть лютая…

Возле расположения полевой ремонтно-эвакуационной базы притормозил мотоциклет из штаба полка.

– Комроты гвардии старший лейтенант Стеценко и остальные командиры танковых рот и взводов – срочно на совещание к командиру полка!

– Есть!

Гвардии полковник Рыков был черен от пороховой гари, в изорванном черном танковом комбинезоне, на голове резко белела, контрастируя с закопченным лицом и широкими, крепкими ладонями, бинтовая повязка. Видно было, что она наложена спешно, в горячке боя.

– Так, буду говорить коротко и ясно. – Голос комполка был сорван начисто, он сипел и кашлял, поэтому все присутствующие в штабной палатке старались не шуметь, чтобы слышать распоряжения командира. – Танков у нас выбито порядком, а продолжать наступление, поддерживать заданный командованием темп жизненно необходимо. Поэтому приказываю «безлошадным» танкистам «седлать» трофеи. Здесь недалеко на полустанке захвачено с десяток немецких «Пантер», все в абсолютной исправности. Разбирайтесь с управлением и к концу дня доложите о готовности воевать на новой трофейной технике. За каждой ротой закреплен переводчик, он вам растолкует надписи на табличках. Да, в принципе, вы и сами разберетесь, поди по-немецки наблатыкались. Все! Вопросы?