— Где сахиб Хассан?

Мальчик ухмыльнулся и отстучал новую порцию коротких отрывистых фраз, но на сей раз догадался ткнуть пальцем в сторону занавеса. Замечательно: наконец-то мы нашли общий язык!

— Шукран, — поблагодарил я его, направляясь вместе с Ясмин в конец помещения.

— You're welcome, — неожиданно отозвался он.

Я поразился: Абдул-Хассан уже знал, как звучит по-арабски «спасибо», но что сказать в ответ, не выучил. Тупой молокосос! В одну прекрасную ночь лейтенант Оккинг наткнется на его тело где-нибудь в глухом переулке. Или, с моим особым везением, его найду я.

На складе хозяин, то и дело заглядывая в счет, проверял количество ящиков. На них стояло множество надписей, но только адрес магазина указан по-арабски, остальные пометки сделаны на каком-то европейском языке. Внутри могло храниться что угодно — от электрических пистолетов до засушенных человеческих голов. Хассана совершенно не заботило, что именно он продает и покупает, лишь бы получать прибыль. Пожалуй, он идеальный пример умелого торговца по Платону.

Шиит услышал шелест раздвигаемого занавеса и приветствовал меня, словно блудного сына. После отеческих объятий заботливо спросил:

— Сегодня ты чувствуешь себя лучше?

— Да, хвала Аллаху.

Он переводил взгляд с Ясмин на меня. Кажется, Шиит знал ее как одну из девиц, работающих на Улице, но вряд ли он лично знаком с моей подругой. Я решил, что не стоит представлять ее Хассану. В принципе, это нарушение этикета, но при определенных обстоятельствах такое допускается. Он протянул руку:

— Прошу, выпей чашку кофе вместе со мной!

— Да будет вечно обильным твой стол, Хассан, но мы только что пообедали, а я хочу побыстрее найти Абдуллу. Если помнишь, за мной числится долг.

Хассан сдвинул брови:

— Да, да, верно. Милый Марид, проницательный друг мой, я не видел нашего знакомого уже несколько часов. Думаю, он предается развлечениям в другом месте. — Судя по его неодобрительному тону, забавы Абдуллы входят в число запретных для мусульман.

— Однако деньги у меня с собой, и я желал бы выполнить свои обязательства.

Хассан сделал вид, что погрузился в размышления о том, как помочь мне.

Наконец произнес:

— Ты, конечно, знаешь, что часть их предназначена мне.

— Да, о мудрейший.

— Тогда можешь оставить у меня всю сумму, а я, как только увижу Абдуллу, отдам то, что ему причитается.

— Отличное предложение, о мой дядюшка [8] , но я хотел бы получить от него расписку. В тебе никто не смеет усомниться, но, в отличие от нас с тобой, Абдулла и я не связаны узами любви.

Хассану не очень-то понравился такой вариант, но он не стал возражать.

— Думаю, ты найдешь Абдуллу за стальными воротами. — Он повернулся ко мне спиной и продолжил работу. Потом, не глядя на нас, добавил:

— Твоя спутница должна остаться здесь.

Я вопросительно посмотрел на Ясмин; она пожала плечами. Я быстро прошел помещение склада, пересек проулок и постучал по металлу. Несколько секунд пришлось подождать, пока мою личность разглядывали в потайное отверстие, убеждаясь в том, что я свой. Наконец раздался щелчок. Передо мной возник высокий, тощий, как скелет, бородатый старик по имени Карим.

— Что тебе здесь нужно? — спросил он ворчливо.

— Спокойствие, о шейх. Я пришел отдать долг Абдулле абу-Зайду.

Дверь захлопнулась прямо перед носом. Спустя некоторое время их снова открыл сам Абдулла.

— Давай их скорее сюда. Мне как раз нужны деньги.

За его спиной я смог разглядеть несколько человек, с жаром предающихся какой-то азартной игре.

— Я принес все, что должен, Абдулла, — сказал я, — но ты выдашь мне расписку в получении. Не хочу, чтобы потом говорили, что я не заплатил причитающегося.

Он разъярился:

— Ты смеешь воображать, что я могу так поступить?

Я в ответ обжег его взглядом:

— Расписку. Потом получишь долг.

Абдулла пару раз обругал меня, потом нырнул в комнату, торопливо нацарапал ее на клочке бумаги и показал мне.

— Давай сюда полторы тысячи, — прорычал он.

— Сначала бумагу.

— Гони мои деньги, поганый кот, которого кормят девки!

В моем воображении возникла соблазнительная картина: я с размаху бью его ребром ладони по переносице, превращаю наглую жирную харю в кровавое месиво…Какое прекрасное зрелище!

— О господи, Абдулла! Позови сюда Карима. Эй, Карим! — Когда снова подошел седобородый старик, я сказал ему: