— На следующей неделе. Кто говорит, простите?

— Мое имя Кардоне. Джозеф Кардоне.

— КАР-ДО-НЕ…

— Совершенно верно. Когда они уехали?

— Прошлым вечером направились в Нью-Йорк. Рейсом в десять часов, насколько мне известно.

Джон Таннер повесил трубку. Так Остерманы в Нью-Йорке! Они прибыли в шесть утра!

Тремьяны, Кардоне, Остерманы.

Все здесь. И никто не объявился.

Ни один.

«Омега»!

Фассет позаботился придать инсценировке убедительность. К тому времени, когда Таннер вернулся домой, все было «приведено в порядок», но еще царил легкий хаос. Стулья стояли не на местах, ковер сдвинут, светильники висели косо — прислуга явно еще не приступала к уборке.

Элис рассказала, что ей помогла полиция; если она что-то и подозревала, то не обмолвилась ни словом.

Но Элис Макколл еще с детских лет знала, что такое насилие. Вид полицейского на пороге дома не был для нее неожиданностью. Она умела реагировать на такие сцены, не позволяя себе впадать в истерику.

С другой стороны, ее муж совершенно не привык к той роли, которую теперь приходилось играть. Вторую ночь он то и дело просыпался и лежал, не в силах уснуть. На него смотрел светящийся циферблат на панели радиоприемника. Хотя было около трех утра, он продолжал лихорадочно размышлять, не в силах сомкнуть глаз.

Но все без толку. Следует встать и пройтись, может быть, перекусить, почитать и покурить.

Все что угодно — лишь бы перестать думать.

Они с Элис выпили бренди перед сном, и жена теперь погрузилась в глубокий сон — то ли от алкоголя, то ли от усталости.

Таннер покинул постель и спустился вниз. Бесцельно побродив по дому, прикончил остатки дыни нз кухне, просмотрел почту в холле, полистал журналы в гостиной. Наконец, направился в гараж. Здесь еще не улетучился аромат — если так можно сказать — точнее, запах газа, которым были одурманены жена и дети. Он вернулся в гостиную, забыв выключить свет в гараже.

Докурив последнюю сигарету, он оглянулся вокруг в поисках еще одной пачки — скорее, убедиться в ее наличии, чем для того, чтобы тут же задымить. Одна пачка должна была быть в кабинете. Когда он открыл ящик стола, какой-то звук заставил его поднять глаза.

Кто-то постучал в окно кабинета, и за стеклом качнулся лучик фонарика.

— Это Дженкинс, мистер Таннер, — донесся приглушенный голос. — Я подойду к задней двери.

Таннер с облегчением кивнул темной фигуре за окном.

— Замок стеклянной двери сломан, — тихо сказал Дженкинс, когда Таннер впустил его на кухню. — Мы не знаем, как это случилось.

— Это моя работа. Что вы там делаете?

— Все, чтобы не повторились сегодняшние события. Тут нас четверо. Мы пытаемся понять, что вы делаете. Повсюду в доме свет. Даже в гараже. Что-то случилось? Кто-то звонил вам?

— Разве вам это не стало бы известно?

Дженкинс улыбнулся, входя в кухню:

— Скорее всего. Я думаю, вы это знаете. Но вдруг у нас что-то испортилось.

— Думаю, все в порядке. Хотите чашку кофе?

— Только если вы приготовите кофе и для других ребят. Они не могут оставить свои посты.

— Конечно, — Таннер наполнил термос горячей водой. — Вас устроит растворимый?

— Великолепно. Спасибо.

Дженкинс сел за столик, кобура пистолета свесилась со стула. Присмотревшись к Таннеру, он обвел глазами помещение.

— Я рад, что вы возле дома. Честное слово, я вам очень признателен. Я понимаю, что это ваша работа, и все же…

— Дело не только в работе. Мы беспокоимся о вас.

— Приятно слышать. У вас есть жена и дети?

— Нет, сэр.

— А я думал, что вы женаты.

— Семья есть у моего напарника Макдермотта.

— Ах да, понимаю… Вы служите здесь… Дайте припомнить… уже год-другой, так ведь?

— Примерно.

Таннер отвернулся от плиты и посмотрел не Дженкинса:

— Вы один из них?

— Простите?

— Я спрашиваю — вы один из нйх? Сегодня днем я услышал от вас об «Омеге». Это означает, что вы один из людей Фассета.

— У меня есть инструкция относительно того, что я могу говорить вам. Я, конечно, встречался с мистером Фассетом.

— Но ведь вы не просто полисмен в маленьком городке, не так ли?

Дженкинс не успел ответить. Снаружи раздался крик. Двое мужчин на кухне уже слышали такие звуки: Таннер во Франции, а Дженкинс на реке Ялу. Так вскрикивает человек в момент гибели.