На щеках у ее светлости появились ямочки.

— Я так устала от Эдварда! — томно вздохнула леди Фанни. — В последнее время он стал таким дерзким. Боюсь, я слишком разбаловала его. Ты только представь, Джастин, он сказал, что я не должна к тебе ехать!

— Поразительно! Но если глаза мне не изменяют, ты все-таки приехала.

— Хороша бы я была, если бы позволила Эдварду думать, будто он может заставить делать меня то, что ему хочется! — негодующе вскричала ее светлость. — Я устроила грандиозную сцену. А утром уехала, оставив записку.

— Твое послание, вне всякого сомнения, его успокоит, — улыбнулся Эйвон. Леди Фанни рассмеялась.

— Не думаю. Полагаю, Эдвард придет в неописуемую ярость, но я жажду развлечений, а Гастон сказал, что вы направляетесь в Париж!

— Не уверен, что я возьму тебя с собой, Фанни.

Ее светлость насупилась.

— А вот и возьмешь, куда ты денешься! Не отправишь же ты меня обратно! Кто в таком случае будет сопровождать Леони? Генриетта вряд ли в ближайшие две недели перестанет рыдать. — Она повернулась к Леони. — Дорогая, твои манеры стали значительно лучше! А муслиновое платье тебе очень к лицу. Постой-ка, откуда у тебя это жемчужное ожерелье?

— Мне его подарил Монсеньор, — похвасталась Леони. — Оно чудесно, n'est-ce pas?

— Я отдала бы за него все, что угодно, — откровенно призналась ее светлость и бросила удивленный взгляд на Эйвона. Она устало рухнула в кресло. — Умоляю, расскажите, что с вами произошло! Эта глупая Генриетта только и знает, что рыдать, я не смогла вытянуть из нее ни словечка. Так что я сгораю от любопытства.

— Мы тоже. — Его милость опустился в кресло напротив. — Откуда ты приехала, Фанни, и о чем ты беседовала с Генриеттой?

— О чем я беседовала с Генриеттой?! Боже, Джастин! Да разве можно разговаривать с этой безмозглой клушей?! Она способна лишь стенать да лить слезы. Я не смогла вытянуть из нее ни слова. А уж как я ее трясла!

— Пусть меня повесят, если когда-нибудь видел такую пустомелю! — взбунтовался Руперт. — Фанни, как ты попала в Эйвон?

— В Эйвон? По-моему, я там не была целый год, хотя мне приходили мысли навестить мою дорогую Дженнифер. Но из этого ничего не вышло, поскольку предстоял прием у леди Фаунтейн, и я не смогла покинуть Лондон…

— К черту леди Фаунтейн! Где Генриетта?

— Дома, Руперт, в Лондоне. Где же еще?

— Как? С Эдвардом?

Фанни энергично кивнула.

— Что ж, они подходят друг другу, — пробормотал герцог.

— Боюсь, ты ошибаешься, Джастин, — возразила леди Фанни. — Я догадываюсь, как разъярится Эдвард! Так на чем я остановилась?

— Ты вовсе не останавливалась, дорогая. Мы затаив дыхание ждем, когда ты наконец закончишь.

— Какой ты гадкий, Джастин! Ах да, Генриетта! Она заявилась в Лондон под конвоем Гастона и буквально рухнула мне на руки. Она залила слезами мое лучшее платье из тафты и мой любимый диванчик. Прорыдав битых два часа, она наконец вручила мне твое письмо и простонала, что не поедет во Францию. Мне пришлось выслушать вопли нашей кузины о том, что один вид моря вызывает у нее приступ дурноты. Уверяю тебя, я провозилась с этой плаксой весь вечер! Но все, что мне удалось вытянуть из нее, так это душераздирающие стоны о каком-то похищении, да шляпе Руперта, найденной в лесу. Правда, в какой-то момент Генриетта прекратила завывать и поведала туманную историю о некоем господине и его кобыле. Я не поняла ни слова. В конце концов, выяснилось, что ты, Джастин, отправился в Саутгемптон. Словом, голова у меня шла кругом, а тут еще Генриетта с ее воплями. А твой хваленый Гастон, Джастин, ничуть не лучше Генриетты, он лишь бормотал что-то бессвязное. И зачем ты держишь в лакеях такого идиота?.. Ну так вот, я и решила поехать сама и выяснить, что же все-таки произошло. Но тут, представляете, Эдвард заявляет, что я никуда не поеду! Честное слово, я едва не убила его! Когда же он отправился в "Уайтс" или в "Кокоа Три", я точно не помню, чтобы встретиться с сэром Джоном Коттоном, — я велела Рейчел собрать вещи и отправилась в путь. Me voici [89] , как сказала бы Леони.

— Voyons! — Глаза Леони сверкнули. — Думаю, вы хорошо поступили, мадам! Вы ведь поедете с нами в Париж? Монсеньор говорит, меня нужно представить свету. Поедемте с нами, мадам!

— Можешь на меня положиться, дорогая. Именно этого я жажду всей душой. Милая, я знаю модистку на Королевской улице, у нее восхитительный стиль. О, я преподам Эдварду хороший урок!

— Эдвард, — заметил его милость, — скорее всего последует за тобой, если я хоть немного знаю твоего мужа. Мы должны его подождать.

— Милый Эдвард! — вздохнула леди Фанни. — Надеюсь, он все же не приедет, но, скорее всего, ты прав, Джастин. Думаю, Эдвард объявится с минуты на минуту. А теперь, ради бога, поведайте вашу историю! Я все еще умираю от любопытства.

Леони с Рупертом в очередной раз пересказали свои приключения, правда, на этот раз слушатель проявил куда больше сочувствия. Леди Фанни то и дело прерывала рассказ бурными восклицаниями, а когда услышала, что Руперта едва не убили, то подскочила к нему и стиснула в объятиях, прежде чем его светлость сумел увернуться. Когда рассказ подошел к концу, леди Фанни удивленно глянула на его милость и рассмеялась.

Герцог улыбнулся.

— Что, дорогая сестрица, чувствуешь себя настоящей старухой? Увы!

— Ничуть! — Ее светлость принялась энергично обмахиваться веером. — В Лондоне я и в самом деле ощущала себя столетней развалиной, но эти приключения, — а я ни о чем подобном отродясь не слышала, — вернули меня в дни моей юности! Джастин, ты должен был заколоть этого мерзавца своей шпагой!

— Я тоже так считаю, — вмешалась Леони. — Мне хотелось, чтобы этот свинья горько пожалела о том, что сделала. Неслыханная наглость!