Особенно экспансивно радовался этому педераст со шкуркой лисы на тощей, обсыпанной блестками шее. Он радостно хохотал и разливал всей компании густой темный ликер, а потом смешно вжимал голову в плечи, подмигивал отцу Никифору то правым, то левым глазом и тягуче бормотал: «Фа-а-антаны били га-алубые… фантаны били га-а-алубые…»

– А… ребя-ата! – заикаясь, выговорил поп, увидев Аню и Алексея с неестественно белыми, как мукой посыпанными, лицами в неподвижном луче света. – Вы это… как молью траченные.

– Как молью траханные, – буркнула Аня, усаживаясь за свой столик и начисто игнорируя предложение влиться в компанию, которая уже приняла в свои ряды Леню Никифорова.

Алексей беззвучно опустился напротив нее и хотел что-то сказать, как из разорвавшегося полумрака вывалился запыхавшийся официант и с места в карьер, глядя куда-то мимо Каледина, крикнул:

– Гамильтон, тебя просят в третий номер. Я уже обыскался… Ты где был?

– С девушкой, – хмуро ответил тот.

– С Аней? Ее тоже просят в третий. Я поэтому и искал, что…

– С Аней? Это еще зачем? Может, она и не пойдет. Или там ее знакомые? Кто там?

– Слушай, Гамильтон, я спешу…

– Что ты пузыришься, Миша? Сейчас будем. Кому я там понадобился?

– Сказали не говорить. Сюрприз.

И Миша-официант ретировался.

– Почему это он тебя Гамильтоном назвал? – спросила Аня.

– А это прозвище. Меня так в нашем шоу зовут. У нас все не по именам, а… Гамильтон, Алекс, Грек, Боро, Лео… даже Азазелло есть.

– А почему именно Гамильтон?

– А потому что Каледин. Сидел один такой пьяный мудак, мусолил мою фамилию: Каледин… Миледин… Миледи… леди… леди Гамильтон. Вот и прилипло.

– Каледин – это такой генерал был, – вспомнила Аня. – Он вроде тоже Алексей был, да?

– Алексей Максимович Каледин, – отозвался Алексей. – Мне говорили. Белый генерал. На Дону воевал. Застрелился потом. Ладно, пойдем в этот третий номер. Кому это мы там понадобились… да еще вместе?

То, что скромно именовалось третьим номером, оказалось VIP-апартаментами с высоченными, метра три с половиной, потолками, белой кожаной мебелью, гобеленами и опасно переливающимся под ногами скользким паркетом. По сравнению с этим великолепием аналогичные помещения дамировского «Аттилы» показались Ане безвкусными клетушками.

Алексею и Ане открыл рослый охранник с болтающимся под мышкой пистолетом.

– А-а, за мной! – коротко сказал он и повернулся, не утруждая себя дальнейшими объяснениями.

Ане стало холодно, словно по спине полился поток воды с иголками льда, остро входящими в позвоночник.

Они вошли в просторную комнату. В этой комнате находились двое мужчин.

Увидев их, Каледин сглотнул, и на его загорелом лице пятнами медленно проступила бледность. Словно тень легла на смуглое точеное лицо, заостряя нос и натягивая тонкую, сдобренную тональным кремом кожу.

– Захадите, пачтенные, – сказал тот, что сидел ближе к дверям и смаковал вино в большом хрустальном бокале.

Это был толстый небритый кавказец с остро зыркающими глазами и длинным носом. Ворсистые жировые складки под его подбородком висели неопрятно, как у тюленя, а густоволосатая грудь в вырезе распахнутого халата вызывала ассоциации с зоопарком. Отделение приматов.

Однако имя этого человека, как оказалось, относилось скорее к семейству кошачьих.

– Тигран… – механически сказал Алексей. – Что тебе надо?

– Давно не виделись, да? – откликнулся тот. – Мнэ сказали рэбята, что ты тут, в городе, я и рэшил угостыт тэбя и Аня… Аня, да?.. угастыт хароший шашлик.

– Я не голоден.

Второй мужчина, сидящий в кресле вполоборота, шевельнулся и произнес хрипловатым звучным голосом и совершенно без акцента:

– Садитесь. В ногах правды нет. Будем говорить.

Аня взглянула: худощавый, гладко выбритый кавказец с орлиным носом, большим властным ртом и полуприкрытыми глазами, под которыми резко обозначились болезненные коричневые мешки. Ее ноги машинально подогнулись – флюиды той властной надменности, которую буквально источал весь облик мужчины, подействовали, как гипноз змеи на птичку.

Алексей же сказал:

– Я не знаю, о чем нам говорить с тобой. Я не знаю тебя самого. Зато я знаю Тиграна и думаю, что больше минуты его рожу я видеть не смогу.

Аня видела, что Алексей сжал кулаки и, по всей видимости, с трудом владел собой.

Тигран не обиделся. Он засмеялся и продолжил дегустацию. Худощавый же кавказец медленно поднял на Аню и Алексея глаза и сказал:

– Я думаю, вы слышали обо мне. Мое имя – Андроник. Один уважаемый человек попросил меня поговорить с вами. С вами обоими.