Прямо передо мной был мелкий, но довольно широкий арык, и когда я попыталась его перешагнуть, то поняла: падаю! Я приземлилась лицом в кучу гнилой соломы, интуитивно в последний момент выпустив ношу из онемевших рук — иначе мой груз сломал бы мне шею. Голый пленник откатился на пару шагов и, когда я вытащила лицо из кучи, уже подавал признаки жизни. Я собралась и подошла поближе.

— Слушай! — тихо, но властно приказала я. — Сейчас я развяжу тебе ноги и ты пойдешь туда, куда я скажу. Понял?

Мужик оторопело смотрел на меня, но молчал: кляп я сделала надежный.

— Конечно, понял, — прокряхтела я, развязывая мужику только щиколотки: со связанными коленями он идти сможет, а вот убежать — вряд ли.

Мужик настороженно смотрел на меня. Наконец я закончила, поставила его на колени, затем в полный рост и потянула за удавку.

Но он идти со мной не хотел. Едва я попробовала тащить его силком, мужик дернулся и побежал на растопыренных ступнях прочь от меня, домой, к Щукиным. Я вцепилась в «поводок» изо всей силы. Но даже связанные вместе колени и удавка на шее не могли остановить его.

— Стой, гад! — прошипела я, но все было бесполезно: массивный мужик тащил меня за собой, как медведь собачонку. И лишь в середине огорода я подсекла его и уронила в пыль. — Сволочь! — чуть не заплакала я и, остервенев от такой несправедливости, быстро стащила с него удавку и стянула ею щиколотки. Затем перевернула его лицом вниз и стремительно забегала по огороду: откуда-то издалека память подсказывала — здесь во дворе можно найти решение проблемы.

«Вот оно!» — поняла я, когда увидела набитую мусором старую, ржавую садовую тележку — это было то, что надо.

Я схватила ее за ручки, вывалила мусор и потащила тележку за собой. Но пленника на том месте, где я его оставила, не было! Я огляделась: моя «добыча», извиваясь, пыталась скрыться в зарослях шиповника.

«Врешь, не уйдешь!» — прошипела я и вцепилась в покрытые густым рыжим волосом ноги. Я напоминала себе молодого воробушка, тянущего из плотной земли толстого, наглого и ужасно сильного червяка. Я подкатила поближе тележку, положила ее набок, запихнула огромное голое тело внутрь и поставила тележку на колеса. Теперь все было отлично: волосатые ноги торчали из тележки, как пестик из ступки, и сам он выбраться отсюда уже не смог бы никогда!

— Ну что, красавец, вперед! — скомандовала я и толкнула тележку.

Заржавевшие от возраста и дождей колесики вращались плохо, тележка норовила перевернуться на каждой кочке, но я упрямо продвигалась вперед — подальше от этого дома и все ближе к родному Тарасову. Мне оставались каких-нибудь полторы тысячи километров.

— Тоже мне, мужик в доме! — ругалась я. — Колесики не мог смазать!

Пленник отчаянно вращал глазами, но поделать ничего не мог — приходилось слушать.

Я дотолкала тачку до конца кукурузного поля, миновала старые, брошенные коровники и стремительно побежала вслед за своим транспортным средством вниз по склону. Колесики совершенно разработались, и тележка летела, как на крыльях. И только у скрытого в зарослях ивы ручья я поняла, что уже ничего не контролирую: не я управляла тачкой, а она — мной.

Мы влетели в ручей на полном ходу. Тачка несколько раз перевернулась, а я, пролетев по инерции метров десять, поскользнулась и с размаху плюхнулась в воду!

— Красиво летаешь! — услышала я восхищенный голос Грома и дружные аплодисменты. — Ты его не убила?

— Не знаю, посмотрите, — ответила я, пытаясь выбраться из вязкого черного ила.

— Живой! — Гром и Ахмар вытащили почти захлебнувшегося пленника из ручья и рывком поставили на ноги. — Что, сам не шел?

— Ни в какую! — гневно отозвалась я, стягивая мокрую футболку.

— Мы как раз на помощь тебе шли, — сказал Гром, распутывая ремень на ногах нашего «задания».

— Кто-то мне обещал, что его группа захвата будет брать! — вздохнула я, выжимая одежду. — Осторожней с ним: склонен к побегу…

— Ты и сама неплохо управилась… Стой! Ку-да?! — закричал Гром: пленник, осознав, что с нами его не ждет ничего хорошего, изо всех сил рванул в сторону. — Стоять! — Гром повалил мужика на землю и, стремительно развязав ему руки, снова связал, но уже иначе — локтями наружу. — Ты не девочка, чтобы я тебя на руках носил, гнида! Будешь дергаться, сделаю бо-бо! Понял?!

Гром снова рывком поставил голую жертву на ноги и легонько потянул перетянутые кисти вверх. Пленник замычал, а из глаз его покатились крупные, как бусины, слезы. Похоже было, что он понял.

— А почему он у тебя голый? — поинтересовался Ахмар.

— Других не было. Пришлось такого брать.

Ахмар осуждающе покачал головой, и в этот миг в поселке раздался выстрел. Еще один… еще…

— Пошли! — скомандовал Гром, и я, натянув на себя футболку, прыгнула на берег и бодро пошла впереди. За мной Гром толкал пленника, за ним, прихрамывая, шел Ахмар. Четвертая площадка была прямо за сопкой — километрах в пяти.