Я прикрыла Ленке глаза и вышла во двор. В конуре тихо поскуливал Мухтар. Я подошла и отстегнула цепь — живой должен жить.

— Придется тебе самому о себе думать, старик, — тихо сказала я. — Уходи.

Но Мухтар не хотел никуда уходить и лишь тихо, жалобно поскуливал.

— Ну как знаешь, старик.

Я прошла мимо поленницы к ребятам и повела их по самому короткому обходному пути. Через десять минут мы убедились, что путь вдоль края поселка чист, и повернули назад. До рассвета оставалось каких-нибудь полчаса.

И в это время далеко впереди раздались выстрелы. Мы переглянулись и побежали навстречу выстрелам изо всех сил — стреляли по нашим. Мы встретили их у ручья. Лоб в лоб.

— Хрящ! — заорал перебирающийся через ручей Майк. — В поселке чисто?!

— Чисто!

— Точно?!

— С краю по-любому пройдем!

— Секу ранили — вон Гвоздь тащит.

Я всмотрелась: ручей уже переходили и остальные члены группы: Гвоздь в обнимку с Секой, Ахмар, Гром с пленным, Бек с вещмешками и автоматами.

— Что случилось? — подлетела я к Грому.

— Засада. Там, где поворот к ручью.

Меня бросило в краску. Я должна была вести разведчиков строго по будущему маршруту отряда. Только тогда разведка имеет смысл. Но я сократила дорогу и, может быть, этим сохранила жизнь себе и разведчикам, но подвела всю группу.

— Бего-ом марш! — скомандовал Майк, и группа потянулась вслед за ведущими ее разведчиками — Хрящом и Сомом.

— Ты-то как прошла?! — крикнул на бегу Гром. — Я думал: тебя молча взяли — ни стрельбы ведь не было, ничего…

— Я маршрут изменила, — чуть не плача, призналась я.

— Надо было Майку подождать, пока вы вернетесь. Поторопился! — попытался выгородить меня моментально все понявший Гром.

— Брось, Гром! При чем здесь Майк?! Я изменила маршрут!

— Ладно, потом покаешься! — жестко прервал меня Гром. — Если доживешь.

Мы пересекли центральную заасфальтированную улицу и вступили на территорию колхозных садов. Здесь нас увидеть было уже практически невозможно: плотные ветки надежно прятали все, что попадало в их сень. Или засада была малочисленной, или мы просто всех опередили, но стало ясно: группа вырвалась. Купец понял, мимо какого шанса прямо сейчас его проводят, но поделать ничего не мог: кляп во рту и Сом за спиной делали любые надежды несостоятельными.

Сады кончились, и метров через шестьсот Гром привел нас на МТС бывшего совхоза-техникума «Светлое». Его «газон» стоял с задранным капотом и открытыми дверцами, совершенно неприметный между такими же полуразобранными бывшими автомашинами бывшего «советского хозяйства».

— Слава тебе, господи! — выдохнул Гром и в считанные минуты завел своего стального коня. Бойцы попрыгали в кузов, затянули наверх пленника и раненого, и машина тронулась.

Майк достал карту. Я знала, о чем он думает: сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до шестой площадки, и когда сообщать о нашей готовности «наверх». Солнце уже встало.

Впереди нас ждали три мелких чеченских селения, и Гром уступил место за рулем Ахмару, а бойцы легли на пол.

— Когда доберемся?! — спросил Грома Майк.

— Часа через два.

— Пора сообщать, — сказал Майк. — Бек, рацию! О-па! Сойка, Сойка, я — Синица. Как слышите? Прием. Вас слышу хорошо. Коробка открыта. Голубь ждет в чемодане. Пшена два кило. Играйте шестым на десятый. Не понял! Почему пятым?! Шестым, говорю, играй! Понял: пятым на одиннадцать. Конец связи.

— Они что, охренели? — поинтересовался Гром.

— Точно. Хотят, чтобы мы были на пятой площадке к одиннадцати. Успеем?

— Успеть-то успеем, только там пост обозначен. Надо Ахмару сказать.

Гром заколотил кулаком по кабине, и «газон» остановился.

— Что случилось, Леонидыч? — недоумевающе высунул голову из кабины Ахмар.

— Давай на пятую площадку.

Ахмар задумался.

— Там же пост! Ну ладно. Минут через пятнадцать полезайте под брезент.

Гром кивнул.

Машина тронулась, а ровно через пятнадцать минут Гром подал знак, и бойцы начали разматывать брезент над нашими головами. Солнце моментально нагрело плотную ткань, и дышать стало нечем. Хуже всего было Секе; он лежал рядом со мной, и я слышала, как порывисто дышит раненный в плечо боец.

Вскоре «газон» плавно затормозил и встал. Я прислушалась: за бортом говорили на чеченском.

— Эй, вылазь! — услышала я голос Ахмара и, откинув полог и щуря глаза от ослепительного света, приподнялась над бортом. Рядом с машиной стояли два вооруженных горца: старик и подросток.

— Откуда? — спросил меня старик.

— Из Грозного, — измученно выдавила я. — Беженцы.

Подросток явно хотел забраться в машину и посмотреть, что везут с собой эти русские. Но старик подростка недолюбливал — это было видно даже без знания языка.