За обедом мы вели светскую беседу, которая в основном сводилась к обмену любезностями.

— Будьте так добры, передайте мне кусочек хлеба.

— Еще глоточек лимонада?

— Если вам не трудно…

— Благодарю.

— Не стоит благодарности.

Но незаметно мы перешли к более содержательному разговору. Инициатором этого перехода, разумеется, была я.

— Насколько я понимаю, вы занимаетесь финансовой деятельностью?

— Некоторым образом. Я работаю в банке.

— Первый раз в жизни обедаю с банкиром.

— Ну, не совсем банкиром…

— Наверное, это очень сложная работа? И наверняка опасная? Ваш банк не пытались ограбить?

Банкир впервые снисходительно улыбнулся:

— Вы, наверное, любите детективы?

— Нет, просто я ужасная трусиха. И не представляю, что бы делала, если бы на меня направили пистолет.

Мои слова оказали на банкира должное впечатление, он показался себе мужественным и бесстрашным. Мужчины такого типа любят находиться в компании женщин истерического типа, это поднимает их в собственных глазах.

Геннадий Родионович расправил плечи и посмотрел на меня сверху вниз, хотя был одного со мною роста.

— Ну, для этого у нас есть охрана, кроме того, имеется сигнализация, — с нескрываемым чувством превосходства сообщил он мне.

— У вас, наверное, совсем не бывает свободного времени? — задала я очередной «наивный» вопрос.

— С этим у нас сложно.

— Но вы все-таки ходите в театр, на концерты?

— К сожалению, — вздохнул он, — чрезвычайно редко. Чаще бывают презентации, но это уже часть моей работы, так что на них не расслабишься.

— Вы совсем не жалеете себя, — ужаснулась я, — надо же хоть изредка развлекаться!

— А вы знаете — хочется! — с неожиданным энтузиазмом ответил он. — Позабыть про эту чертову работу! Работать мы уже научились не хуже американцев, а вот отдыхать, как французы, — еще нет.

— На работе — о бабах, а с бабами — о работе? — подмигнула я.

— Как-как? — заинтересовался он.

— Ну, это анекдот такой, — пояснила я. — Бизнес по-русски: на работе — о бабах, а с бабами — о работе.

До него дошел юмор, и он закатился от хохота. Смеялся минуты две, потом, вытирая воображаемые слезы, оценил рассказанное:

— Это ничего, «а с бабами о работе» — это надо запомнить!

— А во Владивосток надолго? — как бы между делом спросила я.

— Да нет, на пару дней. Время — деньги, как говорится…

— Может быть, и назад вместе поедем? — обрадовалась я. — У вас на какое число билет?

— Пока не знаю, обратный билет мне заказан фирмой во Владивостоке. Второпях я даже не успел с ними созвониться.

Разговаривать с Геннадием Родионовичем было очень удобно, ибо он готов был часами говорить о себе, ничуть не интересуясь своим собеседником. За все время он не задал мне ни одного вопроса, и меня это вполне устраивало.

Я не хотела торопить события, у меня еще было время, поэтому разговор затянулся на несколько часов. По сути, это был даже не разговор, а свободный время от времени обмен репликами. Мы уже были добрыми соседями и помогали друг другу скрасить вынужденные часы безделья.

Время подходило к ужину, рассчитывать, что мой сосед пригласит меня в ресторан, не приходилось, хотя, судя по всему, «сухой паек» закончился не только у меня.

Я перевела разговор на взаимоотношения мужчин и женщин на Западе:

— Мне очень нравится, что женщина там, в ресторане, расплачивается за себя сама. Считаю это абсолютно нормальным и не понимаю, почему, если я иду с приятелем в ресторан, он должен платить за меня? С какой стати!

— К сожалению, далеко не все женщины придерживаются такого мнения, — с благодарностью посмотрел на меня Геннадий Родионович. — А кстати, не сходить ли нам в ресторан? Или, может быть, закажем ужин в купе?

Второй вариант меня совершенно не устраивал.

— А! Гулять так гулять! — махнула я рукой. — Геннадий Родионович, вы не могли бы пойти занять столик? — Я потупилась. — А я бы тем временем переоделась и привела себя в порядок. Какой-никакой, но все-таки ресторан?

Он попался в расставленные мной сети и согласился. Более того, попросил меня на минуточку выйти, пока сам переоденется, и эта минуточка превратилась, как минимум, минут в пятнадцать. Поэтому у меня было полное право провести после его ухода в закрытом изнутри купе не менее двадцати пяти минут — я же все-таки женщина!