Далее в списке находились пресловутые Санек с Толяном, до которых у меня никак не доходили руки. Они по-прежнему были у меня на подозрении, встреча с ними была неизбежна, и мне предстояло решить, каким образом следует разбить эту парочку. Хотя сегодняшний визит одного из них в ресторан и его задумчивая физиономия наводили на мысль, что между ними или уже пробежала черная кошка, или один из них занедужил после вчерашнего вечера.

Теперь я немного жалела, что поторопилась сменить купе. До этого новоселья Санек с Толяном были моими ближайшими соседями, и мне с помощью несложной аппаратуры, имеющейся у меня с собой, нетрудно было бы послушать их вечерние разговоры. Но сделанного не воротишь, тем более что у меня было несколько иных способов контролировать каждое сказанное ими слово.

Но пока я без всякой аппаратуры должна была довольствоваться звуками из девятого купе за стенкой, а там, если кто забыл, проживали молодожены. И они не теряли времени даром!

Однако эти звуки не представляли для меня интереса, и я вернулась к своему списку.

В моем купе вместо меня поселился загулявший Тимофей Георгиевич и благодаря этому ставший для меня более доступным. У меня теперь был достаточный повод, чтобы подходить к нему запросто в любое время, тем более что я предусмотрительно оставила на своей бывшей полке одно из полотенец.

«Террой инкогнита» для меня пока было седьмое купе, и не столько благодаря трусоватому Владимиру Ивановичу, сколько его случайной спутнице.

Стелла, вопреки моим ожиданиям, вела совершенно уединенный образ жизни, практически не покидала своего купе, и за все время я встречалась с ней не более двух раз. В ресторане она пока не появлялась, а сегодня даже не выходила покурить.

Это никак не соответствовало тому представлению, которое я составила о ней в первую встречу. А как сказал мне вчера Борис Алексеевич, «первое впечатление обманывает очень редко». И он, безусловно, прав.

Меня разбудили женские крики, мужские голоса и быстрые шаги в коридоре. Выскочив из своего купе, я обнаружила в коридоре чуть ли не половину пассажиров вагона. И большая их часть пыталась выяснить, что происходит.

Женские крики и слезы доносились из первого купе, откуда выбежала взлохмаченная со сна Люба.

— Среди вас нет врача? — взволнованно спросила она.

Врача не оказалось, но моя спецподготовка предполагает оказание первой медицинской помощи, и я, отстранив любопытных, прошла в первое купе.

— Что произошло? — спросила я у перепуганного Семена, который, судя по его виду, так и не ложился сегодня в постель.

— С вечера у Тамары болел живот, я вам говорил, — объяснял он, сжимая в руках влажное полотенце, — ну, мы думали, поболит и пройдет, мало ли… А часа полтора назад стало совсем плохо.

Тамара уже ни на секунду не прекращала плакать и причитать. А иногда ее стоны переходили в крик.

Я не стала мыть руки и изображать из себя медицинское светило, но присела рядом с Тамарой и расстегнула ее халат. По тому, как она отреагировала на прикосновения к правой нижней части живота, я сообразила, что скорее всего это был аппендицит.

— Приступов аппендицита никогда не было? — спросила я Семена.

— Вроде нет… Иной раз поболит и пройдет. Так это у каждого… Может, грелочку?

— Ни в коем случае! Какая у нас следующая станция?

Семен выбежал из купе и вернулся вместе с проводницей. Она была взволнована не меньше его и побежала назад за расписанием, которое от волнения выскочило у нее из головы.

— Орск через полчаса, — сообщила она, вернувшись.

— Надо сообщить на станцию, чтобы вызвали «Скорую помощь», — потребовала я.

— Это можно, — кивнула проводница. — А что сказать-то?

— Скажете — приступ острого аппендицита.

— Хорошо, доктор, — сказала она, — больше ничего не надо?

— У вас нет льда?

— В холодильнике.

— Заверните в полотенце и принесите.

И они с Семеном побежали за льдом.

Оказывается, в вагоне был холодильник. Если бы я знала об этом, я прихватила бы с собой побольше продуктов. И не портила бы себе вкус едой из ресторана.

Я положила Тамаре на живот полотенце со льдом, и она немного успокоилась.

— Семен, давайте выйдем в коридор, — предложила я ее мужу. — А с Томой пока посидит Люба.

Когда мы вышли из купе, в коридоре уже никого не было, только пара человек осталась покурить в тамбуре и обсудить происшествие.

— Скорее всего нужна срочная операция, — сообщила я Семену.

— Это опасно?

— Не думаю, но несколько дней вам придется пожить в Орске.

— Так нужно же вещи выносить, — засуетился Семен, и я поняла, что эта вынужденная остановка волновала его только с точки зрения опасности для здоровья жены. На его лице я не заметила и тени сомнения и теперь уверенно могла считать его непричастным к моему заданию.