Он снял уютную квартиру в доме на углу Сто двенадцатой авеню и Блекмейл-стрит, днём читал лекции в университете, а по вечерам собирал первую в мире модель материализатора психической энергии или, как он его звал про себя, мыслереализатор. Первый вариант аппарата был не больше телевизора и, хотя работал и мерцал экраном, ничего не синтезировал. Профессор часами просиживал перед реализатором, представляя себе груды денег, золотые слитки, шкатулки с драгоценностями, и всё безрезультатно. Драфт уж было совсем отчаялся, но однажды, когда непомерный счёт за электричество вывел его из себя, и он в ярости стал проклинать рост цен и инфляцию, экран реализатора ярко вспыхнул, щёлкнул и погас. А в приёмной камере перегоревшего прибора оказался настоящий серебряный доллар.

Впервые за все эти годы профессор на радостях напился, в синтезированном из собственных эмоций долларе сделал дырку и повесил на стену рядом с университетским дипломом, а из происшедшего сделал логическое заключение, что, во-первых, подключать реализатор надо к эмоциям не одного человека, а, по крайней мере, нескольких десятков человек, и, во-вторых, с таким крохотным аппаратом больше чем на доллар рассчитывать не приходится.

Раздался глухой револьверный выстрел, ещё один, и ещё. С треском разлетелось оконное стекло и, неуклюже размахивая руками и переворачиваясь в воздухе, с восьмого этажа небоскрёба к серой ленте асфальта полетел мешком иностранный агент.

Из подъезда выскочил широкоплечий мужчина в светлом костюме и красном галстуке. На плече у него, без чувств, лежала завёрнутая в простыню блондинка. Одной рукой он придерживал её повыше колен, в другой сжимал кольт сорок пятого калибра. В несколько прыжков он покрыл расстояние до кремового мерседеса, распахнул дверцу и бросил блондинку на сидение. Простыня соскользнула…

Подходящее место Саймон Драфт нашёл на окраине города, в квартале, пользующемся сомнительной репутацией у профессорского состава университета, и даже студентам категорически не рекомендовалось снимать комнаты в этом месте. Поэтому, поселившись в однокомнатной квартирке рядом с кинотеатром на пятьдесят мест, Драфт вынужден был оставить преподавание до лучших времён.

Чтобы построить реализатор размером с холодильник, пришлось продать столовое серебро и микроскоп, подаренный родителями по случаю окончания средней школы. На оплату счетов за электроэнергию уходили последние остатки сбережений и гонорары за статьи, в своё время посланные им в научные журналы, а золотые часы пришлось отдать директору кинотеатра, чтобы тот позволил установить в зрительном зале синтезаторы эмоций.

Но удача не торопилась приходить к Саймону Драфту.

Прибор работал до обидного медленно, часами накапливая излучаемую зрителями энергию, но главный недостаток реализатора был в том, что продукт синтеза никак не зависел от воли профессора. Он получал только то, о чём напряжённей всего под влиянием фильма думали зрители. По тому, что появлялось в камере реализатора, Драфт мог догадываться о содержании кинокартин.

В приёмной камере синтезировалось всё, что угодно, только не столь необходимые профессору Драфту денежные знаки.

Чаще всего в аппарате возникали сигары и спиртное: большие квадратные бутылки «Джонни Уокера», круглые пузыри «Блек энд уайт», плоские фляжки «Хейга». Чтобы хоть как-то использовать продукцию, Драфт пробовал пить виски сам, но спохватился, несколько бутылок отнёс хозяину в качестве платы за квартиру, а остальное стал выливать в раковину.

Как обычно, в воскресенье фильм сменили, что немедленно сказалось на работе реализатора. Из аппарата пачками стали вываливаться предметы сомнительного назначения и порнографические открытки. Профессор, прекративший всякие отношения с прекрасным полом после ухода из лаборатории, считал себя человеком весьма добродетельным. Поэтому, получая из синтезатора очередную порцию синтезированной продукции, он с багровым лицом нёс её во двор и засовывал в мусорный бак на радость вездесущим подросткам в заплатанных джинсах. Это привело к тому, что даже видавшие виды обитатели квартала вскоре стали показывать на профессора пальцем, жена домовладельца при встречах начинала строить глазки и хихикать, а продавец из газетного киоска, заподозрив в Драфте конкурента, однажды предложил ему долю в бизнесе. Драфт перестал выходить на улицу и отключил прибор до очередной смены репертуара.

Но Драфту снова не повезло. Хозяин кинотеатра по дешёвке закупил билеты с боевиками, и каморка профессора стала превращаться в склад оружия. Торговать им Драфт не рискнул, и каждую ночь таскал тяжёлые пакеты к каналу, где, убедившись, что поблизости никого нет, благополучно отправлял накопившийся арсенал на дно.

Годы тайных исследований приучили Саймона Драфта к терпению, которое иногда приносило свои плоды. Как-то раз, вслед за очередным пистолетом, в приёмнике возник перемазанный кровью каменный топор. Пистолет Драфт засунул, как всегда, в пакет для мусора, а топор обтёр и решил, что при случае попробует предложить его антиквару. В другой раз профессор получил неожиданный сюрприз в виде стеклянной баночки чёрной икры с красивым осётром на крышке.

Кончился этот этап разработки материализатора тем, что однажды в приёмной камере возникла противотанковая граната, тикнула взрывателем и разнесла аппарат вместе с квартирой. По счастью, профессор от взрыва не пострадал.

Из всего имущества Драфту позволили оставить лишь каменный топор, всё остальное пошло в уплату за нанесённый дому ущерб.

Оказавшись на улице в обгорелом костюме и с каменным топором на плече, Драфт впервые подумал о самоубийстве, потом решил сначала зайти к знакомому антиквару и там неожиданно получил за топор семьдесят пять тысяч. Топор признали подлинной древностью.

Дверь банка распахнулась, и на пороге появился широкоплечий мужчина в светло-сером костюме. На сгибе локтя у него висел туго набитый саквояж, крепкими руками он держал автомат с коротким стволом. Надсаживаясь от воя сирен, взвизгнула тормозами полицейская машина. Из распахнувшихся на ходу дверей, беспорядочно стреляя, посыпались полицейские.

Широкоплечий мужчина нажал на спусковой курок, и на дуле автомата заплясал огонёк. Послышались крики. Один за другим, обливаясь кровью, валились на землю полицейские. Пуля, выпущенная шофёром полицейской машины, тупо стукнулась о саквояж.