– Не знаю, – сказала я задумчиво, – вообще-то не очень похоже. Первый раз слышу про маньяка, который ловит кайф от пуговиц. Ладно бы он забрал нижнее белье или какую-нибудь другую вещь, целую, чтобы потом прижимать ее к сердцу и класть под подушку, это бы было больше похоже на манию. А пуговицы? Что он будет с ними делать – нюхать, что ли? Да еще в таком количестве. И потом, совершенно непонятно, зачем разрезать чемодан.

– А я думаю, что все же маньяк, – упрямо нагнула голову Рита. – Зачем же он тогда раздевал Светку? Да еще почти догола! Это типичные маньяческие штучки!

С такой уверенностью она это говорила, будто имела дело с маньяками по пять раз в день и эти психически нездоровые люди надоели ей до чертиков.

– Но Свету же не изнасиловали?

– Нет. Экспертиза потом это четко установила. Нас следователь потом по очереди допрашивал, ну и сказал. Ее не изнасиловали, хотя раздели до белья, а потом надели сверху дубленку – или она сама ее на себя накинула – и задушили тем самым белым шелковым шарфиком, который мы нашли потом на ручке двери.

– М-да. Странная история. Ладно, отставим ее в сторону. А что случилось с другой девушкой, как, вы сказали, ее звали, Елена?

– Да, Лена.

– И что же с ней случилось? С нее тоже срезали пуговицы?

– Ох, нет. То есть да. Но не только. Там все еще страшнее. Или страннее – не знаю, как правильно сказать.

– А именно?

– Ее уморили голодом…

Я вздрогнула и уставилась на Риту. Она смотрела на меня, как бы торжествуя, как человек, вполне удовлетворенный произведенным впечатлением.

– Час от часу не легче! – заметила я, налила в стакан минералки и выпила ее залпом. – Продолжайте, пожалуйста. Уморили голодом? Что, в буквальном смысле не давали есть? Или же вы имели в виду что-то другое?

– В буквальном, – кивнула Рита. – Ее нашли прикованной к батарее. Миска с едой и бутылка с водой стояли в метре от Лены, и…

– Стоп! Начните, пожалуйста, все с самого начала. Как нашли, почему нашли, у какой батареи и так далее. Ну же, не тяните, Рита!

* * *

Лена Зайцева, восемнадцатилетняя модель, была лицом Модной недели. Что такое «быть лицом» чего бы то ни было – от парфюмерной компании до автомобильной, – сегодня, надеюсь, известно каждому. Обязанности Лены заключались в том, чтобы мелькать на всякого рода гламурных мероприятиях, белозубо улыбаться в объектив и лестно отзываться о Модной неделе, подчеркивая ее безусловную значимость и уникальность.

Фотографии Зайцевой смотрели со страниц журналов, билбордов и плакатов, развешанных по всей Москве. Ее узнавали; ее ждали; бизнесмены и ловеласы караулили девушку у входа в Гостиный Двор с букетами, похожими на мельничное колесо.

Конечно, знаменитой модели дарили кое-что и подороже цветов: духи, украшения, швейцарский шоколад в огромных золоченых коробках. Весь секретариат Модной недели месяцами питался этим шоколадом; сама Лена сладкого не ела ни под каким видом, придерживалась какой-то мудреной диеты. У нее был свой стиль – такой называют подростковым, и псевдоним «Лолита». Яркие, намеренно аляповатые вещи, какие любит молодежь, тонкая фигура с выступающими ключицами, практически полное отсутствие груди и короткая стрижка «под мальчика».

Вся погруженная в светские мероприятия, в самом офисе Модной недели Зайцева появлялась редко – не больше одного-двух раз в неделю. Может быть, именно эти редкие посещения дали Рите возможность заметить, как резко Лена изменилась за последние месяцы. С нее как будто стерли лакировку и притушили внутренний огонь, которым эта прекрасная девушка словно светилась изнутри. Еще недавно живая, быстрая, улыбающаяся, всегда в хорошем настроении, излучающая тепло и энергию Лена на глазах теряла обаяние и превращалась в просто тощую женщину с потухшим взглядом и поникшими плечами.

– Как-то произошла накладка со временем, и она просидела у нас в офисе целых полчаса, поджидая, когда приедут Пищики, – рассказывала Рита. – И села она рядом со мной, напротив света. У нас окна широкие, и солнце ее осветило всю. Я просто в ужас пришла, решила, что Лена заболела. У нее волосы стали такими тусклыми, ломкими. А кожа, ужас! Серая какая-то, даже румяна этого не скрывали, и шелушится. И даже морщины, представляете, морщины в восемнадцать лет!

– Погодите, – не поняла я. – С ваших слов выходит, что модель, а так называют только самых красивых девушек, резко подурнела, стала почти что некрасивой, но при этом продолжала оставаться лицом фирмы? Почему же ей не отказали от места?

Рита откровенно рассмеялась, прикуривая уже третью сигарету.

– Очень старомодно вы выражаетесь. «Отказали от места». Кто же это сделает после того, как в раскрутку Лены, которая на самом деле называлась «Проект Лолита», было вложено столько бабок? Для того, чтобы человека стали узнавать на улице, надо вложить в него ой-ёй-ёй сколько, нам с вами за всю жизнь столько не заработать. И потом. При современном развитии компьютерного дела вам все морщины в «фотошопе уберут», блеску в глаза прибавят, задницу ужмут до нужных размеров… Да что там, ноги кривые и те выпрямят! Зайцева стала узнаваемой, понимаете – уз-на-ва-емой, рейтинговой фигурой. И никого уже не волновало, как она выглядит и как себя чувствует на самом деле!