Меня уже не волновали эти домыслы.

Моя жизнь сводилась к заботе о Лорен и Люке, и после них — о Сьюзи, Элларозе и Чаке.

Лишения заставили меня посмотреть на жизнь новыми глазами, я отбросил в сторону все условности, ненужные мелочи, которые считал раньше необходимыми.

Когда я сидел в коридоре, меня посетило острое чувство дежавю — я лично никогда не оказывался в подобной ситуации, но сейчас неожиданно обнаружил себя в центре истории Ирины, истории об осаде Ленинграда семьдесят лет тому назад.

Казалось, что кибервойны — удел будущего, но оказалось, что напротив, они были порождением прошлого, и человечество, словно червь, прогрызало путь сквозь пласты времени к извечному стремлению чинить вред и страдания себе подобным.

Хотите увидеть будущее? Оглянитесь в прошлое.

На перекрёстке Шестой и Двадцать третьей я наткнулся на обломки ящика с припасами. Мы выходили наружу после каждого объявления о сбросе контейнеров, но за каждый велась яростная борьба. Рори серьёзно пострадал, добыв взамен ничтожную малость, и как оказалось, половина того, что сбрасывали, была бесполезным хламом — как, например, сетки от комаров.

Большой красный круг горел на земле под углом контейнера. Я коснулся экрана, чтобы увидеть фотографию. Я обошёл контейнер, нашёл, где сделал снимок, и опустился на колени. Через десять минут раскопок я нашёл клад. Картошка. И кешью.

Пакеты, которые мы хватали с полок в каком-то другом мире.

Рот заполнила слюна, стоило мне подумать об орешках — я съём всего парочку, никто и не заметит — но я решительно сунул всё в рюкзак и пошёл к следующему кругу на Шестой авеню.

Через час я собрал все пакеты, закопанные в этом районе. Я отдохнул и позволил себе пару орешков из пакета арахиса и запил водой из бутылки, которую для меня собрала Лорен.

Затем я пошёл дальше.

Следующий красный круг светился под строительными лесами около сгоревшего дотла здания. Почувствовав резкий запах горелого дерева и пластика, я достал платок и повязал на лицо.

Через несколько минут я нашёл настоящее сокровище — пакеты с курицей. Я вспомнил — это из мясного магазинчика на Двадцать третьей.

Спина болела, рюкзак весил уже, наверное, больше двадцати килограммов. Пора домой, на завтрак ждёт курица.

— Кто здесь?

Я повернулся с рюкзаком на одном плече и попытался нашарить свой пистолет.

Из темноты в инфракрасном свете очков ночного видения появились призрачные зелёные лица с вытянутыми пальцами. Я второпях почти не смотрел по сторонам и оказался посреди лагеря, устроенного среди горелых развалин.

— Мы слышали, как ты копал. Что ты нашёл?

Я попятился и наткнулся спиной на фанерный щит строительных лесов.

— Это наше, отдай нам! — прошипел другой голос.

Меня окружал десяток лиц. Они не видели меня в темноте, но слышали, чувствовали моё присутствие. Их руки тянулись ко мне. Неужели придётся кого-то пристрелить?

Я бросил рюкзак на землю и начал копаться в нём. Чьи-то руки уже были в метре от меня.

— Назад! У меня пистолет!

Они замерли, но не остановились.

Я схватил пакет с кешью и бросил в того, кто был ближе всех ко мне. Глаза на его истощённом лице глубоко запали, а на руках не было перчаток. В мягком зелёном свете я увидел, что на почерневшей коже выступила кровь.

Пакетик кешью отскочил, упав где-то позади, и он повернулся и бросился за ним, столкнувшись с другими двумя. Я швырнул, не глядя, ещё пару пакетиков, и обо мне напрочь забыли.

Я побежал, держа рюкзак за одну лямку.

Через несколько секунд я уже был на середине улицы, за завесой падающего снега. Сердце гулко стучало, я отдышался и побрёл домой. Когда я оглянулся, убегая, они дрались между собой, словно голодные псы за жалкие крохи еды.

У меня неожиданно потекли слёзы.

Я плакал, всхлипывая, пытаясь сдержаться, чтобы никто меня не услышал, и медленно двигался в темноте сквозь снег. Один — в окружении миллионов.

— Управление Нью-Йорка по энергетике обещает, что питание будет восстановлено в большинстве районов Манхэттена в течение недели, — произнёс радиоведущий и продолжил, — но мы уже не первый раз это слышим. Оставайтесь в тепле и безопасности…

— Хотите ещё чаю? — спросила Лорен.

Пэм кивнула, и Лорен с большим чайником в руках подошла к ней и подлила кипятка.

— Ещё кто-нибудь?

Мне чая хватало, а вот от лишнего печенья я бы не отказался.

Мы сидели на диванах в нашем конце коридора, и я предавался фантазиям о печенье. Бабушка всегда привозила нам на праздники печенье с шоколадной глазурью.