— Ну по крайней мере у меня хоть глаза побольше… У нее их совсем и не видно!

Чтобы переменить разговор, я сказал:

— А вон та, рядом с Лючентини, — это Вивальди. Помнишь ее в фильме «Стой, стрелять буду»?

Риголетта поглядела и на Вивальди, потрясающую брюнетку, которая и мертвого воскресила бы, и, помолчав немного, сказала:

— Ну, если это кинозвезды…

А Сантина немедля:

— Закончите фразу, синьорина… Если это кинозвезды, то что? Хотите, угадаю, что вы хотели сказать? Если это кинозвезды, то я красивее их. Вы ведь именно это имели в виду?

На сей раз Риголетта все же почувствовала насмешку в словах Сантины.

— Скажите-ка, синьорина, уж не смеетесь ли вы надо мной?

— Я? Что вы, и не думаю.

— Джиджи, давай скажем ей про меня… Сейчас Джиджи ходил к продюсеру, и тот назначил мне встречу, чтобы пригласить сниматься в новом фильме.

Сантина, к моему удивлению, спросила совершенно серьезно:

— Ах, вот как! Значит, Джиджи говорил о вас с продюсером?

— Разумеется. И как только начнутся съемки, я буду сниматься. Поглядите мои фотографии. Поглядите…

— Да, ничего не скажешь. Красота!

— Конечно. Вы даже можете сказать об этом погромче. Пусть все слышат.

Сантина так же спокойно продолжала:

— Обо мне, Джиджи, ты не стал говорить с Пароди, когда я тебя просила… А за эту каракатицу пошел хлопотать…

Трудно описать, что тут началось. Риголетта набросилась на Сантину, крича:

— А ну повтори, идиотка!

Сантина, чуть отпрянув, усмехнулась.

— Вы как будто обиделись! Уж если такое сравнение и обидно, то не для вас, а для каракатицы!

Риголетта схватила Сантину за халат, он раскрылся, обнажив грудь, а Сантина кричала:

— Ах, вам хочется посмотреть, как я сложена?! Уж во всяком случае, получше, чем вы!

Все в столовой повскакали с мест и глядели на нас. В конце концов Сантина ушла, крикнув мне на прощание:

— А с тобой мы поговорим после!

С тяжелым сердцем я увел Риголетту из столовой.

И надо же, какое совпадение: как раз тут же во дворе, между павильонами, стоит Пароди и разговаривает с режиссером. Больше я не мог выдержать и решил немедленно избавиться от Риголетты.

— Гляди, вот Пароди. К чему тебе дожидаться восьми часов? Как только он кончит говорить с этим синьором, подойди и скажи: «Я, мол, Риголетта, та девушка, о которой вам говорил Ринальди».

Она, кинув взгляд на Пароди, ответила:

— Хорошо. Только мне не хотелось бы, чтобы и другие, видя, что мы с ним разговариваем, начали, как Сантина, мне завидовать. В сущности, я их понимаю, этих бедняжек. Ты сделал для меня то, чего не сделал бы ни для одной из них.

Я сказал ей:

— Иди, иди, ни о чем не беспокойся!

Пароди кончил разговаривать с режиссером; Риголетта направилась в его сторону и пересекла по диагонали весь двор. Она шла, покачиваясь на своих кривых ногах, на сгибе слишком длинной руки висела сумка. Шимпанзе, да и только! Я видел, как она подошла и заговорила с Пароди, потом раскрыла сумку и показала ему фотографии. Он взял их, просмотрел и отдал обратно, потом положил ей руку на плечо и начал что-то говорить. А затем, улыбаясь, похлопал ее по щеке и направился к своей машине. Риголетта, сложив руки на животе, минутку постояла, глядя вслед удаляющейся машине, а потом возвратилась ко мне.

Я сказал, что провожу ее, мы вышли с киностудии и двинулись по узенькому, прямо-таки деревенскому проулку в сторону Тибра, к плотине. Как только мы оказались за воротами студии, она выпалила:

— Он был со мной очень любезен, правда-правда. Спросил, почему я хочу сниматься в кино.

— И что же ты ответила?

— Я сказала, что хочу сниматься в кино прежде всего потому, что фотогенична, как вы можете судить по этим фотографиям, а кроме того, я уверена, что сумею отлично справиться с любой ролью.

— А он?

— А он говорит: с вашей внешностью нужен был бы фильм, специально созданный для вас.

— А ты что?

— Я сказала: так создайте его!

— Ну?

— Он ответил, что подумает и даст мне знать через тебя.

Мы уже дошли до лугов, тянущихся вдоль берега Тибра, неподалеку от римского речного порта. Риголетта шагала по траве, что-то напевая: глаза горят, грудь вперед, волосы развеваются на ветру. Неожиданно она заявила:

— А этот Пароди, видно, парень не промах!