Перевод Л. Вершинина.

— Вашим детям, — сказал врач, — нужно дышать свежим воздухом где-нибудь в горах, побегать по лугам.

Он стоял между старыми кроватями, едва помещавшимися в полуподвальной комнатушке, где жил Марковальдо с женой и детьми, и его стетоскоп вдавливался промеж хрупких, как у птички, лопаток маленькой Терезы. Кроватей было всего две, а ребятишек шесть, четверо из них больные. Из-под одеял высовывались лишь ноги да головы; щеки у всех горели, глаза были воспалены.

— Луга — это вроде скверика на главной площади? — спросил Микелино.

— А горы высокие, как небоскребы? — спросил Филиппетто.

— А чистый воздух, он вкусный? — спросил Петруччо.

Длинный и тощий Марковальдо и его маленькая коренастая жена сидели друг против друга, облокотившись о старый, поломанный комод. Непроизвольно они всплеснули руками, бессильно опустили их и в один голос пробормотали:

— Нас восемь ртов, мы кругом в долгах, где уж тут путешествовать!

— Самым лучшим местом для них остается улица, — пояснил Марковальдо.

— А чистым воздухом надышимся, когда нас выселят из дому и нам придется спать под открытым небом, — добавила жена.

В один из субботних дней, когда ребятишки поправились, Марковальдо взял их с собой на прогулку по холмам. Жили они далеко от этих холмов, и, чтобы добраться до вершин, им сперва пришлось долго трястись в переполненном трамвае, и малыши видели лишь ноги пассажиров. Постепенно трамвай опустел, и тогда через окошко они заметили, что едут вдоль бульвара. Они сошли на конечной остановке и дальше отправились пешком.

Весна едва успела вступить в свои права, но деревца, согретые нежарким солнцем, уже покрылись зеленой листвой. Ребятишки растерянно оглядывались вокруг. Марковальдо повел их вверх по зеленой тропинке с вырубленными в ней ступеньками.

— Папа, как это так: лестница есть, а дома наверху нет?

— Это не обычная лестница, это вроде улицы.

— Улицы?.. Как же тогда машина взбирается по ступенькам?

Вокруг зеленели сады, обнесенные оградой.

— Папа, гляди, одни стены, без крыши. Может, эти дома разбомбили?

— Это сады… Ну, вроде внутренних двориков. А дом там, за деревьями.

Микелино покачал головой: объяснение отца не слишком его убедило.

— Раз внутренние, то они внутри домов, а не снаружи.

Тереза спросила:

— В этих домах живут деревья, да?

Они поднялись уже довольно высоко, и Марковальдо казалось, что ему удалось наконец отогнать от себя запах плесени, которым был пропитан склад, где он каждый день восемь часов кряду перетаскивал мешки. Как будто не было никогда ни темных пятен на отсыревших стенах его комнатушки, ни оседающей пыли, которую лучи солнца, пробивавшиеся сквозь оконце, окрашивали в золотистый цвет, ни ночных приступов кашля. И детишки казались ему сейчас не такими слабенькими и бледными.

— Вам нравится здесь?

— Да!

— Почему?

— Потому что тут нет полицейских. Можно рвать цветы и кидаться камнями…

— И дышать воздухом. А воздух здесь хороший, правда?

Ребятишки стали дружно нюхать воздух.

— Ну! Он ничем не пахнет!

Мимо них пролетали шершни, мотыльки, нежный пух с деревьев, проносились мотоциклисты, проходили влюбленные пары.

Они добрались почти до самой вершины холма. На повороте перед ними открылся город: он лежал где-то там, внизу, огромный, бесформенный, весь в серой паутине улиц. Ребятишки сразу начали кувыркаться в траве, словно всю жизнь ничем другим не занимались. Подул легкий ветер, надвигались сумерки. В городе зажглись редкие тусклые огоньки. На Марковальдо нахлынули воспоминания о том времени, когда он юношей приехал в город и, очарованный шумными улицами и огнями реклам, ждал бог весть каких чудес. Ласточки с высоты пикировали сверху на город. «Кто может смотреть на город сверху, — подумал Марковальдо, — того город не раздавит. Ласточки — хозяева вилл, они не чета таким, как я. Ведь мы, словно черви, выползаем из-под земли».

Ему стало грустно при мысли, что пора спускаться вниз. Он отыскал в сгустке улиц свой квартал, и квартал этот показался сейчас Марковальдо тяжелым свинцовым листом, с черными, как куски шлака, крышами, которые окутал дым, поднимающийся из узких дымоходов.

Стало прохладно. Надо, пожалуй, позвать детей. Но, увидев, как смело они раскачиваются, уцепившись за нижние ветки дерева, Марковальдо отогнал от себя эту мысль. Подошел Микелино и спросил:

— Папа, почему мы не переедем сюда жить?

— Глупый, здесь нет домов, и никто тут не живет! — с раздражением ответил Марковальдо: он и сам размечтался о том, как хорошо было бы жить здесь, глядеть на город сверху, но никогда туда не спускаться.

— Никто? — удивился Микелино. — А вон те синьоры? Посмотри!

Через луг к холму направлялась компания мужчин, молодых и старых; все как один были в плотных, наглухо застегнутых серых пальто, у каждого на голове был берет, а в руках — палка с гнутой ручкой. Шли они несколькими группами, громко переговаривались, смеялись, на ходу приминая палками траву или нацепив их на руку.