Рассеянно поглядывая по сторонам, оглянулся и прикинул ориентиры. Значит, первая точка минут двадцать ходьбы на юго-восток от деревни. Минут через десять появится ручей. Потом болотце и вправо метров двести до полянки со старой елью. Кстати, отличная площадка для засидки получится. Только руки ещё чуть приложить.

А вообще, глухомань знатная. Не заблудиться бы, хоть и лешему магарыч дали. Мало ли, в лесу может, случиться всякое. Арся тому яркий пример. Местный проводник это, конечно, хорошо, но когда самому придётся сидеть в засаде, знание местности здорово пригодится. Всякие отходы, подходы. Пусть хотя бы даже и самое приблизительное.

Потянулся за смартфоном и кликнул карту. Дома перед охотой ради интереса порылся в Интернете и загнал подробный пятидесятикилометровый кусочек окрестностей села. Конечно, в нынешней ситуации без привязки к спутникам толку не будет никакого. За тысячу лет многое поменялось, ручьи высохли, озёра стали болотами или лесом, но часть ориентиров всё равно должна остаться неизменными. Хотя бы та же Ладога и река. Пусть сдвинулась береговая линия и русло, но это всё же лучше, чем вообще ничего. Так что если и привязываться, то только к ним, других относительно незыблемых координат нет.

Если так, тогда картина должна быть примерно такой. Село у реки как было, так и осталось. Избушка Серафимыча и охотничий луг тоже от него недалеко. Тогда всё сходится. Место первоначального прибытия, этот самый луг двадцать первого века здесь взял и превратился в болото. И достаточно глубокое притом. По крайней мере, гусям понравилось. Кстати, похоже, пути миграции за тысячу лет не особо изменялись. Не зря ведь Серафимыч именно на это место привёз. Как летели гуси, так и летят.

Тогда можно считать, карта более-менее пригодна. Осталось только нынешние точки привязки подогнать, ну и, может, подрисовать что потом на досуге. Кто его знает, почему эта зверюга именно тут обитает. Вдруг есть прямая зависимость, личные предпочтения. Болотца ей поблизости нравятся, ельник или песочек. С картой сразу будет видней.

Виляя между сучковатыми стволами, через полчаса Гордой остановился у огромной поваленной сосны. Осторожно положил скорбный груз и уселся передохнуть.

— Вот, — кивнул вбок. — Под ней-то мы руку её и нашли. За брусникой с подружками ходила. Здесь её пропасть, этой брусники-то было. Пять девок с утра собрались и пошли. Поначалу-то бродили, бродили вместе, да так и разбрелись кто куда. Потом слышат, вроде визжал кто-то, напужались, сбились в кучку, ан Окулины-то и нету. Искать начали. Искали, аукались, а как вечер близко стал, домой побежали. Наутро уже и мы её искать пошли. Семеро мужиков. Так руку-то её потом и нашли, да и то не мы, а Лютый отыскал, — погладил вымокшую морду ластящегося пса. — Натаскан он у меня знатно…

— Я понял, — кивнул Алексей, чувствуя себя как эскимос, пытающийся разобрать хоть одно слово из суахили.

Хотя нет, Окулина и рука всё-таки понятно.

Заглянул в словарь и уточнил:

— Окулина. Её рука здесь была, — показал на середину левого предплечья, — кусок?

— Какое там! — возмущённо вскинулся охотник. — Не здесь. Вот здесь, — коснулся локтя. — Мясо всё до костей обглодали. Да что там мясо, жилы, и те все измочалили подчистую!

Алексей благоразумно промолчал.

Жаль, конечно, что ничего непонятно, но Гертруда бы по таким дебрям точно не прошла. Конечно, неплохо было бы уточнить ещё пару деталей, но ладно. И так ясно, что руку не перекусили, а оторвали ровненько в локтевом суставе. Вполне логично, зверюге проще было оторвать, чем сломать, ничего удивительного. Порвать боковую локтевую связку человека, усилие от одного до восьми килограммов нужно, а кость сломать это ого-го как надо постараться. Большая берцовая вертикально полторы тонны держит. Целый автомобиль теоретически. Может, медведю такой фокус и раз плюнуть, но волки вряд ли потянут. Им проще разорвать, чем разгрызть. Челюсть так устроена. Канал «Дискавери» разок такую передачку показывал. Живьём оленя драли. Жуткое зрелище. Мама не выдержала, сразу ушла, а отец остался, досмотрел. Познавательная передача, во всех смыслах. И с зоологической и с медицинской точки зрения. Так что, наверно, и эту бедолагу так же подрали. Сначала неизвестный науке зверь, а ночью потом добавила местная оголодавшая фауна.

— Олекший, ну что скажешь, — прервал размышления Гордой. — Может, и Окулину тут найдёшь, — кивнул на свёрток, — как и Арсю?

— Погляжу, — догадался по смыслу Алексей.

Сосредоточился и скользнул в навь.

Мельком глянув на изменившееся лицо ведуна, Гордой невольно поёжился. Вот сразу ясно, истинный колдун, как и Гертруда, не то что те шарлатаны с торжища. Денег взяли, бормотали, бормотали что-то, а толку никакого. Вот потому народ их и побил потом шибко. Обманщики. Пруд пруди таких колдунов в каждом селе. А эти нет. Первый раз как Гертруду увидел, так сразу понял, вот она, истинная. Да и Олекший тоже. Слыханное ли дело, едва на место пришёл, так вмиг Арсю и отыскал, будто под землю видит. Да и колдуют одинаково, каждый раз жуть берёт. Глаза словно бельма, и лицо становится какое-то неживое, как у покойника. Скрытое людскому глазу, говорят, так смотрят.

Машинально пробежавшись взглядом по светящимся пятнам разодранной куртки, Алексей заглянул под сосну.

Пусто. Странно. И вокруг крови нет. Может, он место перепутал?

Лихорадочно полистал словарь и с запинкой поинтересовался:

— Гордой, здесь нет. Место верно?

Охотник пожал плечами.

— Верно, конечно. Куда уж верней. Я эти места как свои пять пальцев знаю. А что?

Алексей смущённо улыбнулся.

— Прости, не понимаю. Надо к Гертруде. Здесь нет Окулина.