Хуже мне эти перышки точно не сделают, я дала обещание.

Доедаю свою любимую шоколадку, разглядываю носки свежеприобретенных ботинок из грубой кожи и размышляю, как сильно мне повезло, что в Осло существует темная сторона. Темная она не только в прямом смысле, то есть там, где живут нелегальные, полулегальные и легальные, но криминализованные приезжие всех возможных этнических типов. Если смотреть со стороны законности и правопорядка, на темной половине окажутся даже такие внешне благополучные и состоятельные люди, как арт-дилер Делия. Дистанция между уличным пушером и арт-дилером меньше, чем кажется. Оба ненавидят таможенников, налоговиков и полицию, предпочитают наличные и умеют грамотно «подсадить» клиента на свой товар.

Я толком не знаю, где Делия родилась, у нее добрый десяток паспортов, кажется, она говорит на всех письменных языках. Высоченную и худющую Делию за глаза называют «вешалкой», говорят, она начинала моделью и успела добиться некоторого успеха, когда поняла, что ее истинное призвание – актуальное искусство. Теперь она мотается по всему миру, загружает наличные в чемоданы «Луис Виттон» килограммами, перемешивает драгоценности с бижутерией, однажды на моих глазах убедила таможенника, что великолепный образчик конструктивистской графики – настенный календарь, завещанный ей полоумной бабкой, ценой всего в 100 крон. У Делии есть добрые знакомые среди карабинеров, бригадистов «Синдера Луминоса» [33] , во дворцах арабских шейхов, среди российских атташе по культуре и даже в Моссаде. При любых обстоятельствах в пухлых ежедневниках Делии всегда обнаружится телефон «одного человечка», который «обязательно поможет», поэтому я и пришла к ней.

Стою перед нелепой, но дорогостоящей пригородной новостройкой и прижимаю кнопку звонка. Делия долго разглядывает меня через прикрытые жалюзи, наконец, приоткрыла входную дверь и резко втащила внутрь:

– О, небо! Как ты меня перепугала, Лени! Входи поскорее, пока тебя никто не видел! Я тебя совершенно не узнала, думала, опять журналисты ломятся ко мне со своими тупыми вопросами.

Сразу захотелось почесать макушку – вчера Биа меня не только напоила волшебным снадобьем, но и уговорила «сменить имидж». Сколько раз в жизни я поддавалась этой волшебной иллюзии. Кажется, если выбросить все старье и купить новый гардероб или сменить цвет волос – река жизни оставит скверное русло и потечет в светлые дали. Переменится судьба или нет, но шансов, что с другой прической меня ненароком опознают по газетному фото, гораздо меньше, так что я согласилась.

Волосы у меня густые, волнистые, светло-русые, как у большинства коренных обитателей Вестеролена, но стриженные настолько коротко, что даже если их перекрасить в цвет изумрудной зелени или фуксии, внешность моя изменится очень мало. Поэтому Биа провозилась со мной за полночь, но каким-то образом умудрилась нарастить на мой несчастный скальп волосы депрессивно-черного цвета и остричь в виде строгого каре с челкой до самых бровей. Брови тоже чуть подкрасили, я сама себя сначала испугалась, но утешилась тем, что это – временная мера.

За сутки я совершено сроднилась с новым, роковым имиджем.

Делия подоткнула рукава своего самого настоящего японского кимоно, изготовленного целиком и полностью вручную, и повела меня прямиком к барной стойке:

– Какой же твой Олаф урод! Думает, продал через Интернет один несчастный холст, и дилер ему больше не нужен! Лени, сколько я сил вбухала в него, сколько расхваливала его кураторам, журналистам, аукционистам – всему белому свету! – Она налила нам обеим мартини, насыпала себе в бокал лед прямо из серебряного ведерка. Ледяные осколки попадали на стойку и даже на пол, быстро превращались в маленькие озерки воды, но Делия только рукой махнула. – Ни контракта со мной не подписал, ни доверенности – и улегся в клинику, там даже дерьмо за ним санитарка выносит, а ты, старушка Делия, крутись-вертись с таможенным оформлением как хочешь. Никакой ответственности. Гребаный монументалист! Мне такие громоздкие инсталяции в бюстгальтер не упрятать. Поражаюсь, как ты с этим убожеством прожила столько лет?

Делия отставила стакан, нацепила на нос очки и посмотрела на меня так, вроде только заметила:

– Почему ты вообще еще здесь? Лени, не повторяй моих ошибок, не торчи в Осло, тут работать невозможно! Точно тебе говорю, эти подонки из круизной компании хотят все свалить на тебя, чтобы не платить страховки пострадавшим. Не дай бог, тебя признают виновной, значит, тебе придется покрывать ущерб! Уезжай поскорее, отсидись в какой-нибудь Македонии или в турецком Кипре, пока все прояснится.

– Разве я могу уехать одна? Процедура развода в разгаре, когда процесс закончится – не представляю. Мне не вывезти ребенка, Делия. Если только ты поможешь…

– Погоди, сейчас подумаю…

Делия подперла щеку кулаком и прикусила длиннющий ноготь мизинца.

– Можно, я с твоего компьютера пока почту почитаю?

Я аккуратно касаюсь пальцем чужого дисплея, в почтовом ящике меня уже ждет приз: ответ издательства. Острые колючие иголочки нетерпения впились в подушечки пальцев, я мысленно поносила разработчиков iOS, за каждый миг ожидания.

Наконец я прочитала:

Уважаемая миссис Ольсен!

Спасибо за интерес к нашему издательству и творчеству наших авторов.

Мы не раскрываем информацию о личностях писателей, с которыми сотрудничаем, однако уведомляем Вас, что романы, изданные под общим псевдонимом «Дюваль», написаны группой авторов в рамках издательского проекта «Жестокая страсть». По этой причине никаких фотоснимков в оформлении романов не использовалось, автограф-сессий не проводилось.

Проект был закрыт в 2002 году, в связи с падением уровня продаж. Издательство не поддерживает официальных отношений с читательскими клубами поклонников изданных авторов и не фиксирует данные о деятельности подобных объединений.

Если Вы располагаете информацией о готовящемся или совершенном преступлении, пожалуйста, незамедлительно уведомьте правоохранительные органы в стране своего проживания.

С признательностью за Ваше время и внимание, Мэри Гэксвел, по поручениюМориса Ральфа Веджвуда, координатора проектовиздательства «Блэквуд Паблишинг, Инкорпорейшен».

Спазм сдавил мне горло, как удавка. Пришлось потереть шею ладонью, чтобы восстановить нормальное дыхание.

Конечно, женщина с крепкими, тренированными руками могла душить меня.

Конечно, ей достало бы сил разрезать стальные тросы, фиксировавшие шлюпку.

Я перечитывала эту короткую записку, пока буквы не стали сливаться и путаться. Кто она? Откуда взялась? Как попала на судно? Кто проверял ее документы?

Вопросы, вопросы – от них кружится голова и леденеет все внутри.

Что знал об этой даме Андрес? Что она сделала с ним? Мысль о прекрасном мускулистом теле, стянутом веревками и брошенном остывать среди безжизненного камня и подернутых утренним льдом озер, заставила меня резко вскочить с дивана. Мой рывок перепугал Делию. Она налила стакан воды и принялась меня успокаивать:

– Что с тобой, Лени? Ты совсем бледная. Ну, не огорчайся раньше времени! Даже если я не прорвусь в клинику к Олафу, есть одна мыслишка… Ничего не гарантирую, но попробую помочь вам с Малышом выбраться. Только денег будет стоить…

– У меня есть некоторая сумма, а если не хватит, загоним что-нибудь из работ супруга, которые он мне подарил. Только домой я не рискну идти.

– Точно! У меня есть ключи от вашего особняка, я забрала в клинике! Пришлось, правда, задобрить санитарку, зато моя договоренность с солидным Лондонским аукционом не пропадет даром. Когда все выясню, позвоню тебе.

– Куда? Я теперь без телефона. Временно.

– Ох, счастливая! Мой айфон как часть тела, вроде почки, без него я сдохну за сутки. Но так даже лучше, по мобильнику любого запросто отследят.

– Если будут новости, расскажи все Биа, а я буду при случае названивать ей из автоматов и кафешек, как в старые добрые времена.

– Договорились. Лени, тебе точно нормально? Может, поискать аспирина? Или налить тебе водки?

– Нет, ничего не надо. Мне пора, – я двинулась к двери.

– Подожди! – Делия нагнала меня с черным пальто в руках, тем самым, которое уже одалживала мне на собеседование. – Вот, надевай! Мое эстетическое чувство не выдерживает такую прическу с подростковой курточкой. Сейчас принесу тебе шарф Москино и приличную сумку.

– Делия, я еду в глухую деревню!

– Работать пугалом? Бери, потом все вернешь.

Я вздохнула, смирилась с «эстетическим чувством» Делии и позволила ей обмотать шею клетчатым шарфом, пропитанным запахом новейших японских духов «с нотками гудрона и жести», и покинула ее дом настоящей иконой стиля.

Чужой взгляд вцепился в меня сразу, раньше, чем я успела пересечь зеленую лужайку перед обиталищем Делии. Острый и точный, как прицел снайпера. Я поежилась под пальто, но сначала пыталась убедить себя, что мне примерещилось. Знаете, как бывает, когда наденешь новую или слишком яркую для себя вещь? Идешь и чувствуешь себя голой на стадионе, когда все взгляды устремлены исключительно на тебя.

Меня прошибло холодным потом: торчу посреди пустой улицы в этом черном пальто, как мишень для снайпера. Я сразу непроизвольно ссутулилась, шарф скрыл лицо до самых ушей, как черепаший домик, и, прибавив ходу, зашагала к метро.

Если хочешь избавиться от погони, надо быстро смешаться с толпой.

Сумка больно колотила меня по спине, я поняла, что практически бегу, задевая прохожих, люди действительно на меня оглядываются, пришлось сбавить шаг, но адский взгляд прожигал меня насквозь! Кажется, пальто под ним сейчас задымится, я поскорее вбежала на станцию Эллингсрудосен.

В Норвегии абсолютно незачем забираться высоко в горы, чтобы повстречать троллей. Их можно повстречать где угодно, даже в метро. Когда попадешь на конечную второй линии Эллингсрудосен и шагаешь по разбегающимся в стороны наклонным коридорам, так и ждешь, что маленькие злобные шалуны подставят ножку или дернут за полу, появившись прямо из стены. Зато строители сэкономили на облицовке, сохранив скальный монолит на стенах. На нем кое-где пробивается мох, как в настоящей горной пещере, так что троллям не грех обосноваться на одной из самых бестолковых станций европейского метрополитена. Здесь нет ни лестниц, ни эскалаторов, только лифт. Словом, людям с клаустрофобией не стоит сюда стремиться.

Гребаный лифт! Я жду его, кажется, целую вечность.

Заскакиваю в кабину и прикрываю глаза. Если бы лифт смог унести меня прямиком на Луну, к раскаленному центру земли или в другое дивное место, где я окажусь совершенно одна, где некого будет бояться, незачем прятаться и шарахаться от собственной тени! Но лифт поспешил выплюнуть меня наружу.

Станция напоминала масштабную кинореконструкцию погребальной камеры в египетской гробнице, если бы не веселенькие сине-зелененькие скамейки. Делии сильно повезло, что она ездит на машине, ее изнеженное «эстетическое чувство» не выдержало бы каждодневного контакта с этим тупиком дизайнерской мысли.

Хотя народу было неожиданно много для конечной станции, откровенно оглядываться я поостереглась, но ощущение, что в затылок вогнали бор стоматологической машины, нехотя отпустило. Мне незачем толпиться у самой платформы – спешить уже некуда, я побрела вдоль скамеек, прикидывая, как долго буду ехать до вокзала, почти успокоилась насчет слежки, как вдруг на мое плечо легла стальная длань и сильно сдавила его.

– Фру Ольсен?

Я перепугалась так, что не решилась оглянуться сразу.

– Присядьте. – Железная длань подтолкнула меня к скамье так, что я вздрогнула.

Опускаю сумку на скамейку, прикидывая, хватит ли в ней веса, чтобы резко ударить и оттолкнуть моего навязчивого собеседника. Толку-то? Бежать здесь некуда, а поезда не видно. Только привлеку к себе нежелательное внимание. Я очень медленно оглянулась и обнаружила рядом с собой герр Хольмсена!

– Здравствуйте, фру Ольсен. Вам очень идет это пальто.

Просчет. Мой просчет. Он узнал меня только из-за дурацкого пальто. Надеюсь.

– Здравствуйте. А что вы здесь… э… по случайности? – пробормотала я с глупой улыбкой села на скамью и поставила на колени сумку.

Он укоризненно улыбнулся:

– Разумеется, нет. Я дожидался вас, Лени. Когда вам потребуется спрятаться не только от полиции, вспомните мой совет – перестаньте пользоваться не только телефоном, но Интернетом тоже. Как минимум, откройте себе новый почтовый аккаунт.

Действительно, я договаривалась о времени встречи с Делией по почте, найти ее адрес можно в любом справочнике в разделе «Торговля предметами искусства». Видно, такова цена мировой гармонии: пока ты взламываешь чужой ящик и копаешься в его содержимом, кто-то другой с интересом «перлюстрирует» твою собственную переписку.

Герр Хольмсен был одет в плащ неброского цвета и берет, который мало напоминал обмундирование спецназа. Он выглядел скорее как университетский преподаватель, повстречавший студента за пределами лекционного зала, и отчитывал меня совершенно по-учительски:

– Никогда не подозревал вас в клептомании. Зачем вам, Лени, понадобилось красть чужие вещи?

– Я не крала. Просто перепутала – они же похожи. Случайно!

– Очень правдоподобно, так всем и отвечайте. Итак, что вы там хотели найти?

– Ничего, – я виновато пожала плечами. – Эта дама меня фотографировала, я хотела понять – зачем… Она никакая не мадам Дюваль, и не писательница совсем…

– Лени, пассажиры такого класса не обязаны представляться младшему персоналу тем именем, которое значится в документах и официальном списке пассажиров. Вам такая мысль не приходила в голову? Эта дама фотографировала не только вас. Каждый развлекается на свой манер. Некоторые хотят отдохнуть от самих себя и побыть кем-то другим. Поверьте, это далеко не самые экстравагантные пассажиры, которых можно встретить на круизных линиях.

Наивная глупость моего «собственного расследования» с изрядным запозданием стала мне очевидна во всей красе. Все всё знали! Что нет такого автора, нет такого человека, и даже то, что издательство не будет тратить время и деньги на претензии. Я почему-то ярко представила, как наш доблестный «Кэп» с первым помощником и мистер Пападокис жизнерадостно гогочут и потягивают виски, просматривая записи из жизни «экстравагантных пассажиров» с камер службы безопасности, пока герр Бьёрн с меланхолическим видом курит в неположенном месте.

Он курит, точно! Надо принюхаться, но уловить запах в продуваемом вентиляцией метро не просто, поэтому я невпопад спросила:

– Мне показалось, вы сменили марку сигарет, герр Хольмсен?

– Я? Нет, разумеется. В мои годы уже не отказываются от устоявшихся привычек. Всегда одна и та же марка сигарет, часов, ботинок и прочих мелочей дают чувство уверенности. Вам, наверное, тоже очень не хватает вашего гаджета?

– Наверное, – грустно вздыхаю. Ничто так не радует людей, как ощущение интеллектуального превосходства над ближними, пусть считает меня дурочкой, если ему нравится. – Мне надо извиниться перед мадам Не-Дюваль за причиненные неудобства. Надеюсь, она решила остаться на судне до конца тура?

– Какая вам теперь разница? – словно подслушал мои мысли Бьёрн. – Я очень хорошо к вам отношусь, Лени, и только поэтому намекаю , – он сделал ударение на последнем слове, – ордер на ваш арест еще не выдан. Межведомственные согласования, праздничные дни и тому подобное. Значит, у вас есть шанс уехать из страны практически легально. Если вы поторопитесь! Признаться, я очень удивлен, что вы до сих пор здесь, у вас вроде по всей Европе хватает приятелей, которые подрывают законность…

– Мои друзья не террористы!

– Надеюсь. Но они помогут вам раздобыть… гм… альтернативные документы на время проживания за границей. Но если совсем ничего не будет получаться, свяжитесь со мной. – Он протянул мне визитную карточку. – Надеюсь, вам хватит ума не тащить за собой… гм… чужое имущество. Избавьтесь от этого груза здесь.

Хороший совет. Только как я избавлюсь от вещи, которой у меня нет? Потом, я не могу уехать прямо сейчас. Мне надо убедиться… что Андрес жив и ему ничего не грозит. Я даже не буду пытаться встретиться с ним. Просто желаю знать. Вот и все.

Смотрю на табло с часами, до прибытия поезда оставалось всего несколько секунд, встала со скамейки и направилась к платформе, почувствовала мощный поток воздуха.

– Подвяжите шнурок, Лени, – заметил мне герр Хольмсен. Я сунула ему в руки сумку и наспех запихала кончики прямо в ботинок – поезд уже тормозил, открылись двери, я запрыгнула внутрь, Бьёрн поддержал меня под локоть, возвратил мое имущество.

– Уезжайте, Лени. Не ищите его. Он справится.

– Кто?

– Герр Рёд. Он представлял в рейсе судовладельца.

– Как? – вопрос повис в воздухе.

Андрес тоже все знал, знал лучше других. Знал и обманывал меня с самого начала. Забавлялся. Хотя бы деньги мне вернул, для меня-то сто крон – ощутимая сумма. Мне не надо прикидываться дурочкой, я дурочка и есть. Я с трудом сдерживала слезы.

Двери закрылись, поезд тронулся. Одна, самая непокорная и быстрая слезинка все же скатилась по щеке. Надо избавиться от мыслей о нем, от воспоминаний как от обременительного багажа. Путешествовать налегке намного быстрее и проще.

Да, надо вовремя избавляться от лишнего груза.