Никитка и Серега хохотали во все горло. Просто заливались веселым звонким смехом.

– Вы… вы чего? – трясущимся от холода голосом спросил их Коля. – Вы чего ржете-то?

– Колька, ты видел, как мужик с моста спрыгнул? Вот здорово-то! Об воду с такой высоты драбалызнулся! Только брызги со всех сторон! Вот здорово-то! – хохотали до слез малыши. – Бу-бух, быдищ!

– Да вы что? Это же живой человек! Вы что, не понимаете? Ведь он умер! Чего здесь смешного? – закричал на них Колька. – Рыбку вам жалко, плачете оба, а когда человек помирает – это вам смешно?

Ребята присмирели и перестали смеяться. Когда Коля согрелся, они смотали удочки и пошли домой. Вечером приезжала милиция, записали Колины показания, сказали, что будут искать утопшего и выяснять причину самоубийства.

Но в душе у Николая что-то надломилось. Ужас, тот ужас, которого он не знал до этого, глубоко его поранил. Он не мог, как раньше, беспечно радоваться и стал как-то замкнут. В конце следующей недели решил пойти в церковь. Его сосед по дому, отец Владимир, хорошо знал родителей Коли, поэтому встретил его как родного:

– Ну что у тебя, дорогой, рассказывай.

Коля долго и невнятно говорил о происшествии на рыбалке, а потом спросил:

– Почему, батюшка, почему мне было ТАК страшно?

– А потому, что душу самоубийцы обстоят бесы, обстоят и принимают в адские объятия. Они довели его до смерти своим лукавством. И он наложил руки на то, что не создавал, – на самого себя. Ты, Коля, не в воду погружался, а в ужас этой погибели. И хорошо, что ты не коснулся его. В последний момент, оставаясь еще хоть чуть-чуть живым, он бы схватил тебя хваткой последней надежды, стальной хваткой мертвеца и утянул с собой. Вот отсюда ужас, который ты испытал. Но Бог тебя хранил.

Коля немного успокоился после исповеди и стал по воскресеньям ходить на службу. Он стал совсем по-другому смотреть на мир Божий. Он вдруг услышал, что многие его любимые рок-музыканты поют о Боге, что они верят в Бога. Он по-другому стал относиться и к своей работе, и к людям.

И случай еще более укрепил его в этом.

Однажды во время вечернего дежурства на радиостанции ему позвонили. Он поднял трубку. На той стороне приятный девичий голос заказывал поставить в эфир песню «Into your arms, o Lord» австралийского певца Ника Кейва. Коля спросил девушку, что он должен сказать к песне, чему она должна быть посвящена. Девушка помолчала немного, а потом сказала:

– Это мой реквием, я послушаю эту песню, а потом умру.

– То есть как умрете?

– А так. Это мой последний день. Видите ли, я родилась инвалидом. С рождения у меня не действуют ноги, и всю свою жизнь я провела в инвалидной коляске. Отец после моего рождения оставил нашу семью. Мы живем с мамой. Мне уже семнадцать лет. И все эти семнадцать лет я сижу на кресле-каталке у окна в небольшой однокомнатной квартире. Я сижу у окна и смотрю, как по улице ИДУТ люди. Я вижу молоденьких девчонок, которые бегают на танцы и на свидания. Больше всего на свете я бы хотела ходить и бегать. Но я НИКОГДА не смогу этого сделать. Я устала. Все уже решено, и не надо меня отговаривать. Я приготовила таблетки. Мама ушла на ночную смену. Я одна. Ничто меня не остановит. Все уже готово. Я буду жить, пока звучит эта песня по радио.

Голос ее, спокойный, мягкий, слова произносил четко и решительно, без всякого надрыва.

– Что я могу сказать вам? У вас действительно беда, – сказал Коля, – у меня вряд ли найдутся слова для вас. Вы не поверите, но я даже знаю тот ужас, который обстоит вашу душу.

Они помолчали. Впервые в жизни Коля всем своим существом почувствовал, как в нем рождаются слова, красивые и глубокие, наполненные состоянием, противоположным чувству ужаса. Эти слова произнеслись в нем и отозвались миром и тишиной: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помоги мне и рабе сей. Избави ее от бесовского обстояния и спаси ее душу. Помоги мне. Аминь».

И он вдруг сказал в трубку девушке:

– Хорошо, я поставлю вам эту музыку, даже приговоренный к казни имеет право на последнее желание. Наверное, бесполезно вас в чем-то убеждать, поэтому я тоже попрошу вас об одной услуге. Сейчас, пока будет звучать песня, пожалуйста, обещайте мне подумать вот о чем. Да, то, что с вами произошло, – это настоящая беда. Но подумайте, Господь для чего-то создал вас, Он дал вам нечто, чего нет ни у кого. Он сделал вас уникальной, другой такой никогда не было и не будет на земле, и вы для чего-то нужны Ему. Для чего-то, о чем не знает никто, кроме вас. Просто подумайте об этом. Подумайте, пока звучит музыка.

Она сказала:

– Хорошо, я подумаю.

И повесила трубку.

Николай поставил песню. «Четыре минуты четырнадцать секунд, – заметил он про себя. – Четыре минуты четырнадцать секунд осталось кому-то жить». И ему снова стало страшно.

Он не мог выходить в эфир и говорить о погоде или поздравлять именинников. Он молчал, потому что страх снова сжимал его сердце.

Через двадцать минут она позвонила. Она просто сказала:

– Вы правы. Жить есть для чего. Спасибо вам.