Мой номер находился на пятом этаже. Я принял горячую ванну, потом спустился в холл, сел в уголок, закрыл глаза и стал обдумывать ситуацию. Четверо из пяти человек, которых я разыскивал, уже покинули Германию. Пятого не нашли. Этот пятый не был тем, кто в Берлине, в кондитерской Вагензайля, спрашивал имя Сибиллы. Этот Карло Дзампа вернулся в Рим. А вот Эмилио Тренти не улетел с остальными. Что бы это значило? Почему он задержался?

Может быть, это не значило ничего. Может быть, у него были еще дела в Германии, а может, он давным-давно в Италии, только уехал поездом или автомобилем. Возможно поездом или автомобилем, но в какой-то другой город Германии. Или в какую-то другую страну. А возможно, он был еще в Мюнхене, возможно даже здесь, в отеле «Четыре времени года».

Я отдал должное комиссару Хельвигу. Действительно, совершенно невозможно отработать каждый след. Что мне теперь делать? Ехать в полицию и просить проверить списки регистрации? На поиск уйдет не один день — только в одном Мюнхене. И это в том случае, если Эмилио Тренти зарегистрировался, а не просто проехал дальше. По трезвому размышлению я понял: даже еслимне удастся найти этого Эмилио Тренти, шанс девяносто из ста, что он никак не замешан в похищении Сибиллы. Я вдруг подумал, что лучше бы мне остаться в Берлине! Там хоть у меня были Роберт и квартира. Здесь никого и ничего…

— Господин Голланд?

— Да, в чем дело? — Я открыл глаза. Передо мной стоял посыльный.

— Вас к телефону. Междугородний звонок из Франкфурта. Кабина три.

— Меня?

Он кивнул и показал рукой:

— Туда, вниз, пожалуйста!

Я прошел в обитую кабину, в которой пахло валерьянкой. Послышался голос нашей телефонистки из агентства:

— Минуточку, господин Голланд, соединяю вас с господином Калмаром.

Сразу за этим раздался его голос:

— Пауль?

— Да, что случилось?

— Хорошо, что ты уже в отеле. Я думал, ты прибудешь вечерним рейсом. У нас для тебя новость.

Я приоткрыл дверь кабины, запах валерьянки почти задушил меня.

— Тебе знаком некий Эмилио Тренти?

Я прислонился к обитой стенке и с силой рванул воротник:

— И что он?

— Он звонил сюда. Два часаназад. Он сказал, что завтра непременно должен встретиться с тобой.

Я молчал. Мне сдавило горло, я боялся, что, если заговорю, мне не хватит воздуха. Сибилла, подумал я. О Сибилла!

— Он сказал, что мы обязательно должны найти тебя и сообщить, что завтра в четыре вечера ты должен быть у него.

— Где?

— В Зальцбурге.

— Где?!

— В Зальцбурге. Это город в Австрии. По адресу…

— Подожди минутку!

Дрожащими пальцами я взял лежащий передо мной карандаш и стал писать адрес, который диктовал Калмар:

— Зальцбург-Парш, Акациеналле, три. Записал?

— Да.

— Он сказал, что Парш — это пригород Зальцбурга.

— Телефон?

— Там нет телефона. Он сказал, что приезжать туда раньше нет смысла, он будет там только завтра в это время. Надеюсь, ты понимаешь, о чем речь?

— Не слишком. А он объяснил, по какому поводу?

— Да, Пауль.

Ну почему здесь так пахло валерьянкой?! Как эта валерьянка попала в кабину? Мерзкий запах!

— По какому?

— Он сказал, что по поводу Сибиллы Лоредо.

Уже три недели, как я живу в отеле «Амбассадор», точнее, двадцать два дня. Воздух в Вене потеплел, люди сидят в открытых кафе, а на солнце даже жарко. Все говорят, что и лето в этом году будет ранним.

Сегодня перед обедом со мной распрощался доктор Гюртлер. Для меня это было совершенно неожиданно. Он обследовал меня в очередной раз, как обычно это делал в истекшие три недели, и сказал, что скоро я буду в полном порядке.

— Мы видимся с вами в последний раз, — вдруг огорошил он меня, сложив свои инструменты и направляясь в ванную мыть руки.

Я прошел за ним.

— Завтра вместо меня будет мой коллега, можно даже сказать друг, — доктор Дойч. Он выдающийся специалист. Я просил его обратить на вас особое внимание.

— А вы?

Он, вытирая руки, с улыбкой посмотрел на меня:

— Я больше не практикую в первом округе. Я ухожу.

— Уходите? Но почему? — воскликнул я.

И получил странный ответ:

— Потому что я не могу дальше так жить.

— Простите, я не подумал, что у вас могут быть личные причины.