Александр переключил внимание на посетителей. В противоположном углу компания молодых людей – три парня и две девушки. Явно не то, что требуется. Напротив них – пожилой, простецкого вида мужчина. Тоже не вариант, если, конечно, это не маскировка. Александр присмотрелся к мужчине попристальнее, оценил, как дрожат его руки, отметил еще несколько признаков, характерных для хроников-алкоголиков, и вычеркнул из «списка подозреваемых».

Две озабоченно перешептывающиеся дамы восточной наружности тоже отпали. Хотя бы потому, что слишком были заняты своей беседой и по сторонам, тем более – в окна, не смотрели.

Худенькая девушка с наползающей на глаза челкой читала книгу и меланхолично ела чебурек, откусывая от него по чуть-чуть. Из-под челки, если немного опустить голову, окружающим глаз не видно, а вот глаза могут увидеть многое. И вообще, книга – идеальное прикрытие для наблюдателя. Александр внес девушку в список подозреваемых и тут же вычеркнул, потому что возле нее появился мужчина лет тридцати, чмокнул в щечку, подхватил под руку, в которой был недоеденный чебурек, и увлек на улицу.

Мужчина с мальчиком лет двенадцати, капитан с молниями на шевроне – связист, двое небритых брюнетов, бородатый толстяк, обвешанный фотоаппаратами, пожилая женщина с большой хозяйственной сумкой-тележкой… Ни одной подходящей кандидатуры, разве что женщина среднего возраста за соседним столиком, но у нее стекла в очках толстенные, чуть ли не в полтора сантиметра. Восемь диоптрий, не меньше, с такой близорукостью через дорогу ничего ей разглядеть не удастся. Маскировка? Нет, смотрит сквозь стекла, а не поверх них. Человек с нормальным зрением сквозь такие стекла толком ничего не увидит.

Александр взял второй чебурек и переключил свое внимание на улицу. Ни в одной из стоявших у обочин машин (знаки, запрещающие стоянку и остановку, никого не интересуют), которые были ему видны, не сидели люди. Зал кафе по-прежнему оставался пустым. Ни одного посетителя. И у входа никто не стоит, и в витрину с тротуара никто не заглядывает. Теоретически, чисто теоретически, не более того, можно предположить, что кто-то наблюдает за кафе из окон дома, в котором находилась чебуречная, но уже со второго этажа зал «Зельдака» должен был просматриваться много хуже, а с третьего вообще ничего внутри не увидишь.

Доев третий чебурек, Александр снова посмотрел на часы. Одиннадцать тридцать четыре. Полный провал, ну не провал, так впустую потраченное время. Он-то, наивный, надеялся понаблюдать за посетителями кафе и узнать среди них кого-то, кого мог видеть в клинике «Прогресс», а дальше действовать по обстоятельствам. Почему-то ему не захотелось сразу соваться в кафе. Почти все книжные и киношные детективы (а откуда же еще опыта прикажете набираться, пока специальной литературой не разжился?) не спешат появляться там, куда их пытаются заманить, а наблюдают со стороны, оставаясь при этом незамеченными – нет ли там какой подлянки. А от пустого зала явно пахло подлянкой. Если бы Некто хотел встретиться и поговорить так, чтобы не привлекать к себе внимания, он бы скорее выбрал чебуречную.

Одинокий человек в пустом зале – идеальная мишень. Мурашки по спине при подобных мыслях уже не пробегали, настолько нервная система еще не расшаталась, но настроение мгновенно снижалось на несколько градусов. Настроение вообще интересная штука – у него нет ни верхней, ни нижней планок. Каким бы хорошим оно ни было, всегда можно приподнять его еще чуть-чуть, как его ни испорть, всегда можно еще подпортить. Сейчас оно было примерно на минус восемь по двенадцатибалльной шкале. Даже вкусная сытость от чебуреков и солнечная погода нисколько не могли его улучшить. Александр чувствовал себя в роли дурачка из сказки. За спиной маячит плаха (образно, но, в общем-то, схоже), впереди – абсолютная и полная неясность. Пойди туда, не знаю куда, и так далее… Только в сказках главным героям всегда везет, а в жизни – далеко не всегда.

«Свидание вслепую», как окрестил это «мероприятие» Александр, не состоялось. О причинах можно было не гадать, чтобы не забивать себе голову. У непонятного и причины непонятны.

Александр вышел на Невский и, не торопясь, двинулся в сторону отеля. На ходу достал телефон, подключился к Интернету и проверил свой почтовый ящик. Новых писем не было. Можно было предположить разное. Некто не смог прийти на встречу. Некто следил за входом в кафе, а потом ушел. Некто пытался заманить Александра в кафе с нехорошей целью. Тогда он, конечно, идиот, потому что с нехорошими целями заманивают в более укромные места, но кто его знает. Можно было даже допустить, что Некто работает в кафе, барменом или официанткой. Почему бы и нет? А как он тогда в клинику попал? Ладно, если дело того стоит, Некто объявится. Если ему от Александра что-то нужно, то он объявится. А пока Александру есть чем заняться – надо наконец встретиться с анестезиологом и операционной сестрой. Теперь, когда он все рассказал Августе, можно не усложнять проблему, а просто получить у нее нужные сведения и еще раз наведаться в «Прогресс». «Прямо как на работу туда хожу», – подумал Александр.

– Нравится Питер? – раздался сбоку громкий хриплый голос.

От неожиданности Александр вздрогнул, хорошо еще, что телефон не выронил. Он остановился и обернулся к спрашивающему.

Голос принадлежал высокому мужчине лет шестидесяти в длинном коричневом плаще, с которым совершенно не сочеталась светло-серая шляпа. Впрочем, если брать за основу не цвет, а возраст, то сочетались, и весьма гармонично, – и шляпа, и плащ были засаленными, обтрепанными, блеклыми от времени. Правой рукой мужчина опирался на трость, деревянную, с резьбой на ручке.

– Нравится, – ответил Александр, гадая, уж не Некто ли перед ним.

– Питер – он такой, – степенно кивнул собеседник. – Всем нравится.

На слове «всем» было сделано ударение.

Несколько секунд помолчали. Видимо, собеседник ждал какой-то ответной реплики, но не дождался, потому что настроение Александра не очень-то располагало к общению.

– Вы, наверное, не видели настоящего Петербурга. Признайтесь, что не видели.

– А что такое «настоящий Петербург»? – без особой заинтересованности спросил Александр.