«Я многому научилась от своего сына, хотя он и прожил так недолго», — написала она мне в одном из писем.

Сэнди никак не может понять, почему Уильям, выживший в одной из самых опасных горячих точек со времен вьетнамской войны, не смог пережить возвращение домой. Ее сын достойно исполнил свой долг морского пехотинца, защищая сначала президента, а потом и весь американский народ во время командировки в Ирак. А вот морская пехота не смогла защитить ее сына. Так же считают Джонатан Шей и другие врачи, работающие с ветеранами, вернувшимися из зоны боевых действий. «Когда вкладываешь ребенку в руки оружие и отправляешь его на войну, — сказал мне Джонатан во время интервью, — ты навсегда остаешься в долгу перед ним за то, что будет с его душой».

Сэнди знает, как высоко Уильям ценил солдатское чувство товарищества. Но она знает и то, чем обернулась для ее сына служба в армии. Несмотря на это, она похоронила его в форме морского пехотинца. Она видела у него на груди справа еще одну татуировку: сложенные в молитве руки и надпись: «Только Бог может судить».

Штаб-сержант Микеал Отон, Армия США, 1-й батальон 4-го пехотного полка. Война в Ираке (2004 и 2006 гг.)

Со штаб-сержантом пехоты Армии США Микеалом Отоном я познакомился весной 2004-го в Ираке. Ему был 21 год, и он убил 12 человек в бою. Подразделение 1-й бронетанковой дивизии, в котором он служил, заняло позиции недалеко от священного города шиитов Кербела. Был еще только май, но испепеляющая жара заставляла бойцов 3-го взвода растягивать брезенты и маскировочные сетки между боевыми машинами пехоты Bradley и танками Abrams в поисках хотя бы какой-то тени. Настроение у солдат было подавленное, однако вовсе не из-за жары. После года пребывания в Ираке дивизия должна была возвращаться домой. Но теперь им было приказано остаться еще на три месяца. Из-за восстания суннитов в Эль-Фаллудже и шиитов в Кербеле и Эн-Наджафе вся операция союзнических войск оказалась под угрозой. Опытной и мощной 1-й бронетанковой дивизии было приказано отправиться на юг для противодействия «Армии Махди» шиитского лидера Муктады ас-Садра. Стычки с боевиками происходили постоянно. Шиитские бойцы были плохо вооружены и не имели никакой тактики, но их было много, и сражались они ожесточенно. Их манеру обращаться с оружием американские и британские солдаты презрительно прозвали «навылет». Они переводили свои Калашниковы в автоматический режим стрельбы и поднимали их как можно выше над головой. В результате автоматы зачастую просто выпадали у них из рук и задевали своих же. Но их было так много, что солдатам становилось не по себе при одной мысли о том, скольких человек они убивали в каждом бою. Они рассказывали мне, что просто стреляли по толпе с двух сторон перекрестным огнем, словно зомби из какого-нибудь второсортного фильма.

В перерывах между перестрелками солдаты 3-го взвода, как и любые другие солдаты, чистили оружие, играли в карты, валяли дурака. Я наблюдал, как они подшучивали друг над другом, иногда не совсем безобидно. А в какие-то моменты вдруг становились легкоранимыми, невинными школьниками, какими почти все они были всего год или два назад. Но потом они делали то, о чем я писал в статье, опубликованной на сайте MSNBC.com:

У Отона, как я заметил, на ремне висела какая-то цепочка, другой конец которой был спрятан в кармане камуфляжных штанов. Я попросил показать, что на ней. Он вытащил цепочку из кармана и продемонстрировал маленькую книжку. Он раскрыл ее и начал листать справа налево. Страницы были испещрены арабской вязью. Это оказался миниатюрный Коран. Отон объяснил, что это подарок его девушки-турчанки, с которой он познакомился в Германии, где базировалось его подразделение.

Конечно, в том, что американский солдат, христианин, в бой против мусульман берет с собой Коран, была определенная ирония. Но больше меня удивило то, что Отон полностью игнорировал все насмешки сослуживцев по этому поводу. Военные часто возят с собой талисманы, и Отон верил, что Коран приносит ему удачу. В его поведении чувствовалась уверенность человека, который не должен никому ничего доказывать и уж тем более — объяснять причины своих поступков. Но он вполне откровенно общался с теми, кому это было интересно. И я спросил у него, как он относится к убийствам, которые ему пришлось совершить.

«Когда я попал сюда, оказалось, что нажать на спусковой крючок не так сложно, как я думал. — Мы сидели в его машине с открытым люком. — Может быть, только в первый раз. Тогда я подумал: «Надо же, я убил человека, а может быть, это был обычный человек, он просто защищал свою семью!» Но потом говоришь самому себе, что нет, он же бегал тут с автоматом и стрелял в нас. И все. Все забываешь и двигаешься дальше».

Отон действительно смог справиться с эмоциями, но не забыл подробности своего первого убийства. Это произошло в суннитском квартале Багдада Аль-Адамийя. Задачей взвода Ото на было оказывать поддержку другим подразделениям по мере необходимости.

Однажды ночью взвод отправился на задание. Едва их танки и боевые машины пехоты Bradley вошли в Аль-Адамийю, как их обстреляли из гранатометов и автоматов. Экипаж большинства боевых машин состоит из трех человек: командира, водителя и наводчика орудия. Перевозит Bradley шесть или семь солдат в специальном небольшом отсеке. Если по металлу бьют из автомата, кажется, как будто находишься в стальном барабане, по которому бьют со всех сторон. Эффект от удара из гранатомета намного хуже. Напоминает взрыв глубинной бомбы такой силы, что звенит не только в ушах, но и как будто во всем теле.

Выйдя из машины, Отон и другие бойцы укрылись за зданиями. Когда началась перестрелка, все правила просто вылетели у них из головы. Любой, кто оказывался в зоне дальности стрельбы, становился мишенью.

«Мы с командиром отделения были в укрытии за углом здания, — рассказывает Отон, — и увидели, что к нам идет какой-то человек, руки в карманах».

Было непонятно, вооружен ли он. Командир приказал стрелять. Отон навел оптический прибор винтовки М-4 на голову человека, медленно нажал на спусковой крючок. Они были довольно далеко от цели, так что выстрел получился не совсем точный, но человек все равно упал.