«Ну, так вот… Война-то уже закончилась. Япония капитулировала, и мы конвоировали их в лагерь для военнопленных. Наверное, тогда я был ближе всего к этому».

«Так ты их не застрелил?» — спросил Тим.

«Нет, — ответил отец с удивлением, как будто глупее вопроса и представить себе было нельзя. — Я никогда никого не убивал».

Боясь поднять глаза на отца, я очень старательно собирал вилкой остатки салата с тарелки. Конечно, он не мог прочесть мои мысли. Но мне было ужасно стыдно. Я ведь мог так никогда и не задать ему этот вопрос. Мог позволить ему уйти навсегда, так и не разрешив мои сомнения. И все из-за моей трусости. И с какой стати я вообще стал в нем сомневаться, ведь он никогда не давал мне ни малейшего повода для этого? Но в то же время я почувствовал и странное разочарование. Его ответ лишил мой рассказ иронии, изюминки. Наверное, это самая большая опасность, которой подвергается рассказчик историй о войне, — он начинает искать в них скрытый смысл. Смысл, которого они лишены.

P.S. Мне до сих пор стыдно за свои подозрения. Поэтому я даже немного рад, что отец вряд ли когда-либо сможет прочесть эту книгу.

Специалист Джо Кэли, Армия США, 1-й кавалерийский полк 25-й пехотной дивизии. Война во Вьетнаме (1968–1970 гг.)

Впервые увидев тела погибших насильственной смертью, люди реагируют по-разному. Они могут испытывать какое-то извращенное, неодолимое любопытство. Им хочется рассмотреть все подробности, каждую мелочь во всем ее отвратительном великолепии. Они почти наслаждаются видом изуродованного человеческого тела. Других, наоборот, начинает тошнить от одного только взгляда на это. Именно так было с Джо Кэли. Рядовой Кэли из города Кантон, штат Огайо, оказался во Вьетнаме, когда ему был 21 год. В первый же день, направляясь к своему подразделению, на дороге он увидел два разлагавшихся на солнце трупа бойцов Вьетконга.

«Я заметил, какого они цвета. И увидел червей, — рассказывает он. — Меня вырвало. Такое никогда не забывается. Но такая у нас была задача: нам надо было сосчитать количество погибших. Еще два трупа, можно занести в списки».

В армии Кэли оказался по призыву. Его вырвали из привычной, нормальной жизни, в которой он был женат на своей школьной подружке, работал продавцом обуви и по вечерам ходил на лекции в Кентский университет. Оказалось, что Кэли проводит в университете недостаточно времени: чтобы получить отсрочку от армии, нужно было иметь в запасе как минимум 12 кредитных часов. Иначе нельзя было считаться студентом и избежать призыва. Так произошло и с Кэли.

Он женился в феврале, а в марте его уже призвали.

«Это был очень неприятный сюрприз. Я вовсе не собирался становиться солдатом, — рассказал он мне во время одного из наших телефонных разговоров. — Когда меня призвали, я понял, что меня отправят во Вьетнам. Тот, кто поступал добровольцем, мог выбирать, где служить. А те, кого призывали, попадали во Вьетнам. Я думать тогда не думал о войне или смерти. Мы же были совсем детьми. И вели себя как дети: развлекались, ходили на вечеринки и все такое».

Кэли прошел начальную подготовку в учебном лагере в Форт-Нокс, Кентукки, потом попал в Форт-Полк, Луизиана. Он хотел было попробовать поступить в школу унтер-офицеров в Форт-Беннинг, Джорджия, чтобы потянуть время до отправки во Вьетнам. Но очень быстро понял, что этот вариант ему не подходит.

«Я не собирался приказывать людям убивать других людей. А это как раз задача унтер-офицера. Я вообще не хотел служить. Ну они и отправили меня в отряд временно прикомандированных».

В это подразделение обычно зачисляют военнослужащих, пока не получивших постоянного назначения, тех, кому в армии никак не могут найти место. Потому что они «не вписываются».

А потом Кэли ошибся с выбором.

«Меня спросили, хочу ли я работать с собаками. Я согласился. Не догадался, что имеется в виду работать с собаками на фронте. Ну, по крайней мере, спросили мое мнение».

Его зачислили во взвод кинологов-разведчиков 25-й пехотной дивизии. Проводники со специально обученными немецкими овчарками обязаны были проверять территорию, прежде чем на нее заходили основные силы подразделения. Собаки умели находить взрывные устройства, а также обнаруживать засады противника. Задача была смертельно опасной, ведь Кэли вместе со своей 20-килограммовой овчаркой Бароном во время наступления шли даже впереди головного дозора. Кэли очень быстро понял, что, если хочет выжить, ему нужно научиться полностью доверять Барону.

«Однажды я пытался заставить его идти вперед, но он не слушался, — рассказывает Кэли. — Что только ни делал, но все бесполезно. А потом выяснилось, что прямо перед нами была заложена мина-ловушка». Барон спас ему жизнь. «Я должен был безоговорочно доверять собаке. Знаете, за все те разы, когда в разведке были мы с Бароном, у нас никто не погиб. Я этим горжусь».

Задача Кэли и остальных кинологов-разведчиков была очень опасной, но при этом предельно простой. Если Барон подавал определенный сигнал и Кэли замечал какое-то движение, он открывал огонь. Тогда, правда, остальные солдаты подразделения тоже начинали стрелять, и, так как Кэли был впереди, он зачастую оказывался под перекрестным огнем.