– - Надо проверить. Я разузнаю в чайхане. Там всегда обо всем знают... А, красавица! Бери парчу, бери индийский шелк! Посмотри, какая работа, до старости носить будешь, детям оставишь!
– обращаясь к Карме, переключился Говинда на местный язык.

Та молча отошла к другой лавке.

– - Налюбовалась?
– поинтересовалась Ширин.

– - Да, красивая материя. Я такой даже не видела никогда.

– - Красивая, - согласилась спутница.
– Но дорогая.

Женщины свернули в улочку и пошли к корабельной пристани. Али-Рашид перебежками последовал за ними. То за деревом спрячется, то за колодцем притаится, а то, осмелев, и вовсе пройдет мимо с невозмутимым видом. Так, проводив их до самой рощи, он притаился за кустом и стал наблюдать. Женщины присели на старое бревно, посмотрели по сторонам - нет ли чужих - и, успокоившись, распустили платки, открыв лица, чтобы ничего не мешало наслаждаться свежим ветерком и ароматами цветущих деревьев.

– - Угу, так-так, - обрадовался Али-Рашид, предвкушая интересное зрелище.

– - Кармэ, что тревожит тебя?
– спросила Ширин.

– - Мне нельзя здесь долго оставаться. Мне нужно идти.

– - Куда?
– изумилась спутница.

Карма поднялась с бревна и вовсе сняла платок, теребя его в руках.

– - Мой путь еще не окончен. Не сюда я стремилась.

– - Ты хочешь покинуть нас?

Карма взяла Ширин за плечи.

– - Я не умею хорошо объяснять на твоем языке. Боюсь, ты не поймешь меня. Но Карме нужно попасть в Индию. Меня там ждут.

– - Кто?

Северянка отошла от нее и задумалась.

– - Меня ждут...

Осмелев, Али-Рашид высунул из кустов голову, чтобы получше рассмотреть белую женщину и, если повезет, услышать в ее речи что-нибудь этакое.

– - Как хороша!
– восторженно выдохнул он.
– А Муслим - ага не поверил мне, счел меня пустословом. Но они не знают еще Али-Рашида. Али-Рашид напрасно не скажет. Ха-ха! Теперь мое дело верно, и бедный купец может рассчитывать на хорошее вознаграждение.

Вернувшись домой, Ширин рассказала мужу о сомнениях Кармы. А мать допыталась сама, увидев разом поникшего сына.

– - Твои добрые намерения обернулись глупостью и могут стать убыточными. Но если делать все правильно, мы столько денег может за нее получить! Нельзя ее отпускать на все четыре стороны. Мы столько возились с ней, а она, неблагодарная, хочет оставить нас ни с чем?
– бесновалась старуха.

Мустафа сидел под деревом молча. Чувствуя свою правоту и возможную победу, мать разошлась не на шутку.

– Такая удача с неба свалилась! Столько денег можно выручить! Вот тогда купишь и место на базаре, и новую лодку.

Но Мустафе, похоже, было уже все равно. Он сидел, словно в воду опущенный. Карму же прогнали в дом с семейного совета, и она занялась Мусой.

Ах, не нужно было говорить Ширин о своих намерениях. Ушла бы одной из ночей, словно бы ее и не было здесь никогда. А теперь так запросто и не убежать: за каждым шагом следить станут.

Она подошла к двери и отогнула полог. Те трое все еще решали ее судьбу, правда Ширин все молчала. Молчал, повесив голову, и Мустафа. Жаль было его, но ведь она ничего не обещала, надежды никакой не давала.

Обстановка накалялась. И Карма решила уйти от этих людей либо этой ночью, либо следующей.

6

Али-Рашид дожидался секретаря Великого визиря на подступах султанского дворца. Заметив в толпе купца, стрелявшего глазами от нетерпеливых поисков, Ибрагим повернул коня в его сторону. Увидев подручного, торговец воспрял духом и протиснулся через толкучку к нему навстречу.

– - О, благословенный слуга Аллаха!
– в поклоне запел Али-Рашид и взял господского коня под уздцы.

– - Я слушаю тебя, купец. Что на этот раз?

– - Я нашел ее, господин. Я видел ее раз без чадры так же близко как тебя. Почтеннейший, она - красавица! Язык не в силах описать ее дивного облика. Да и уста ничтожного торговца немеют при воспоминании о столь чудесном и редкостном цветке Аллаха.

– - Иди в чайхану, и жди меня там, - распорядился Ибрагим и присоединился к остальным всадникам свиты Султан-баши.

– - О, да, мой щедрейший господин!
– прошептал купец, задыхаясь от предвкушения показать свою значимость. Теперь у него снова появилась надежда разбогатеть.

Войдя в чайхану, он забился в самый дальний и самый темный угол, размышляя о своих дальнейших действиях и уже подсчитывая выгоду. Тот час к нему подошел чайханщик:

– - Мир дому твоему, Махмуд, - с живостью проговорил купец.

– - И твоему дому тоже, почтенный Али-Рашид.

– - Махмуд, принеси чаю. Крепкого и горячего.

– - Без молока?

– - Без.

– - К чаю что-нибудь подать?

– - Сушеную дыню, пожалуй.

– - Кальян не желает процветающий господин?

– - Нет-нет, в следующий раз. У меня сейчас намечается важное дело, и голова должна быть ясной как никогда.