Еще минуту Карма лежала неподвижно, пытаясь разобраться в путавшихся мыслях, в услышанном признании и в том, что произошло сею минуту.

– Благодарю...
– тихо проговорила она и, прикрывшись обрывком какой-то материи, служившей капитану чем-то вроде полотенца, не спеша, вышла.

Арджун со злостью ударил рукой по кровати, зажмурился и, стиснув зубы, накрыл лицо рукой.

– - Капитан! Слева по борту корабль!
– донеслось до него через открытое окно.

Арджун соскочил с кровати и, распахнув двери, выскочил на палубу. Несколькими прыжками он поднялся на капитанский мостик, взял подзорную трубу.

Это был такой же большой бриг, как и "Черный лебедь".

– - К бою!
– крикнул Арджун.

И на судне снова началась суета. Вскоре корабли поравнялись, обстреливая друг друга из пушек. И тут стало ясно, что "Черный лебедь" зря пошел на сближение.

Попытка захвата этого корабля закончилась неудачей. С большими повреждениями "лебедю" пришлось покинуть поле боя. У неприятеля было численное превосходство. Тем более, что в этой заварухе капитан был тяжело ранен в бок.

Его отнесли в каюту, напоили тростниковой водкой, наложили повязки с мазями и спешно принялись удирать.

– - Его рана ужасна?
– спросила Карма у Гасана, старого пирата и корабельного лекаря.

– - Жить будет, - успокоил он.

– - Как он сейчас?

– - Спит.

Карма тихонько отворила дверь и вошла внутрь. На столе горела свеча, рядом стояла железная миска с пресной водой, тут же были чистые нарванные куски материи. Арджун лежал на постели; сквозь перевязку проступала кровь.

Карма подошла к нему ближе и, приставив к кровати пустой бочонок, служивший стулом, присела не него.

Какая ирония! Теперь сидела возле него она и всматривалась в спящего. Кто бы подумал, что в этом суровом капитане, предводителе разбойников трепешется столь чувствительное сердце...

За окном сгущались сумерки. И свет от свечи пульсировал золотистым ореолом, отбрасывая корявые тени на стены, сундуки и кровать.

На лбу капитана выступила испарина, и вскоре его охватил жар. Карма взяла миску с водой, намочила в ней салфетку и, хорошо отжав, начала стирать испарину с лица и груди Арджуна.

– - Карма, - прошептал он в бреду.

Девушка намочила тряпку снова и, отжав, положила ему на лоб.

– - Карма... Карма!
– закричал он, зовя ее.

– - Я здесь, капитан, - проговорила она, взяв его за руку.

– - Акула... Нет! Нет! Карма! Не покидай меня. Я люблю тебя. Я люблю...
– закричал он, и, распахнув глаза, обнаружил ее сидящей рядом и держащей его за руку.
– Ты?
– удивился Арджун.

– - Я.

– - Зачем ты здесь? Почему сидишь возле меня?

– - Ты ранен.

– - Разве некому больше позаботиться обо мне?
– резко спросил он.

Карма молча поднялась и направилась к выходу.

– - Нет... Не уходи, - попросил он, смягчив тон.

Она обернулась.

– Лучше бы меня убили, - посетовал капитан.

– - На все божья воля, - ответила девушка.

– - Зачем ты вошла в мою жизнь?

– - Ты сам позвал меня с собой, - ответила она, присаживаясь на прежнее место.

Арджун задумался.

– - Верно. Сам, - он вздохнул.
– Да, Карма, ты, наверное, и вправду судьба, ниспосланная мне свыше. Вот только для чего?

– - Возможно, Бог хочет, чтобы Арджун вернулся домой к нормальной жизни.

– - Хочет Бог? Домой?
– усмехнулся он.
– У меня нет дома. Весь мой дом - этот корабль под парусами! Но может у меня и мог бы быть свой дом, если бы ты стала его частью...

– - У меня своя судьба.

– - Ты разрываешь мне сердце, жестокосердная.

– - Мне жаль, что Карма стала причиной твоих страданий. Мне действительно очень жаль, ведь Арджун пытается помочь мне, - девушка опустила глаза, теребя в руках край рубахи, в которую переоделась после купания в океане.

– - ...Поцелуй меня, - вдруг прошептал он.

– - Арджун, не искушай меня.

Он усмехнулся.

– - Ты боишься?

Карма замолчала и снова опустила глаза.

– - Ладно, не искушаю, - сдался капитан, глядя в потолок.
– Вот ведь как случилось: встретились двое неприкаянных, потерявших веру в людей, - он горько усмехнулся и задумчиво продолжил.
– Эти двое поддерживают друг друга, ободряют, пытаются помочь вновь обрести эту веру, но соединиться и дать счастье другому, став счастливым самому, не хотят.