Жаль, но по большому счету он ей не помощник. Тут нужна королевская кровь. Если удастся договориться с Алексом, вдвоем они справятся с самозваным магом, избавятся и от шута, и от пятнистого призрака.

Кровь, кровь, кровь! Носитель памяти поколений. Сила, с которой не справятся никакие артефакты. Великое Небо, помоги мне!

На лицо лилась вода. Тейт не сразу это поняла, только после того, как несколько капель попало на губы. Кожа онемела. Глаза открывались с трудом.

Над ней склонился Илай. Он брызгал из чашки. Тейт медленно приходила в себя. Старый горец легко поднял ее на руки и отнес на скамью.

– Я задал тебе трудный вопрос. Простые люди легко дают обещания. Я не требую от тебя ответа. Единороги останутся у нас. Но, как с ними быть, если с тобой что-нибудь случится?

– Если я погибну, мой отец рано или поздно узнает и пришлет людей, забрать животных. Не сомневайся, король Ольрик хорошо вознаградит вас за помощь. Я хочу еще попросить.

– Слушаю тебя.

– Пусть то, что ты узнал обо мне останется между нами. Никто не должен знать... даже если я умру.

– Даю тебе слово. А теперь иди, Амина накормит тебя.

Не мудрено упасть в обморок, если не ела двое суток. Тейт осторожно взяла с деревянного блюда кусок сыра. Тот оказался твердым, почти каменным.

– Подожди, - остановила женщина.
– Сыр надо завернуть в горячую лепешку и дать согреться. Ешь суп. Девочки сейчас принесут мясо.

Привычный страх мешал наброситься на еду. В доме Катана гости ели из общих тарелок. А тут за столом сидела она одна.

– Чего ты испугалась, чужестранка?

– Прости.

Она никому ничего не могла объяснить. Старый Илай прав: лож убивает. Ты остаешься один на один со своими проблемами, заключенный в своей лжи. А еще - в страхе, что тебя разоблачат.

Когда солнце уселось на кромку западного хребта, Амина вывела Тейт на улицу.

– Илай хотел, чтобы ты осталась в нашем доме, но Ситба и Гашт против. Иди, тебя проводят.

Вернее, отведут. Впереди и сзади Тейт конвоировали воины. Когда открыли дверь тюрьмы, навстречу вырвался недовольный рык жеребца. Застоявшиеся единороги просились на волю.

– Можно мне с ними погулять?
– попросила Тейт.

Ответом было глухое молчание. Оба юноши смотрели сквозь, будто ее тут вообще не было. Королева вспомнила о запрете.

Гуго объявился на пороге узилища в узких горских штанах и распахнутой куртке. Его собственная одежда превратилась в еще большие ремки, нежели платье Тейт.

Амина после обеда отвела девушку в маленькую комнатку на втором этаже и разложила перед ней на кровати наряды. Они оказались совершенно необычны, но от этого не менее красивы. Тейт выбрала длинную сорочку цвета топленого молока и верхнее платье из тонкой черной шерсти, сколотое под грудью изящной геммой. Старинное медное зеркало в углу с удивлением отразило высокую, ослепительно красивую горянку с золотыми волосами. Матовая теплая медь спрятала синяки и ссадины, явив чистую, тронутую загаром кожу и волосы цвета спелой пшеницы.

– Я прошу разрешения, вывести коней, - вежливо поклонился Гуго охранникам. Те переглянулись и одинаково кивнули в ответ.

Жеребец размеренно бегал по кругу. Мать с детенышем ходили в центре. Маленький все время порывался убежать. Мать останавливала его тихим ржанием. Раненая самка отошла в сторонку и там пощипывала траву. Прибежали ребятишки. Раньше их видно не было. Раненая кобыла осторожно взяла из рук одного кусок лепешки. Жеребенок все же удрал и дал себя погладить двум счастливцам.

Темнота пала мгновенно, будто и не было ранних сумерек. Единорогов отвели в стойло. За ними последовали Тейт и Гуго. Охранники заперли дверь и ушли.

– Иди сюда, позвал Гуго из темноты.
– Я выпросил у хозяев нашей гостиницы одеяла. Будешь спать сегодня как в королевской постели.

– А ты?

Тейт сама не поняла, как у нее мог вырваться такой вопрос. Ей стало нестерпимо стыдно. Она своим неосторожным интересом дала Гуго повод думать, будто ей небезразлично, что он будет спать в другом месте. То есть не на этих же одеялах. Щеки налились жаром. Пришлось остужать их ладонями. Кровь так шумела в ушах, что Тейт не услышала, как он подошел.

Он ничего не говорил, просто был одуряющее, необыкновенно, настойчиво нежен. Тейт не чувствовала ног, не поняла, как прошла несколько шагов. Лоскутные одеяла лежали поверх сена. Тонкий аромат сухой травы мешался с запахом мужчины.

Внутри у Тейт все дрожало до последней жилочки, до кончиков пальцев. Ей стало безразлично все, кроме того, что с ней сейчас происходило. Все, кроме того, что с ней делал этот человек.

А потом и обрывков мыслей не осталось. Только нарастающее ожидание: вот, вот, вот-т-т-т!!!