– Гениально!
– прошептала королева.

Мужчины в черных куртках начали от самых скал, которые тут отвесно обрывались в степь. Они укладывали в ряд охапки сухой травы. Через равные промежутки под солому подсовывали горючие палочки.

– Как только ветер задует в нужную сторону, - объяснял Гуго, - они подожгут траву. Загорится лес.

У Реара было прекрасное настроение. Тейт тоже начала оттаивать.

Она успеет. Они успеют. У Гуго большой авторитет среди гвардейцев. Такой козырь может иметь решающее значение.

Ей стало не по себе. Только что, еще вчера, она впервые за много лет оказалась абсолютно, полностью счастлива. Как в детстве, но не простеньким счастьем ребенка. Она, с некоторой оторопью вывела для себя Тейт, вчера стала женщиной.

Постылый брак, политика, пешкой в которой ее сделали против воли, интриги, злоба Анаис, безразличие и полная человеческая несостоятельность супруга - всего лишь спектакль на подмостках заштатного театра. Занавес упал, факела потухли, актеры пьют в соседнем трактире. Цена представлению - грош.

Да, она торопится во дворец. Никто не отменял ее обязанности. Она по-прежнему королева. На ней по-прежнему лежит ответственность. Но все это вторично. Главное она узнала: есть иная жизнь. В ней трава изумрудна, вода чиста, море бездонно, а Небо отзывчиво.

Пал пустят, как только подует нужный ветер. Горцы уселись кружком. Тейт отошла и прилегла на охапку травы. Болели набитые долгой ездой колени. Ныла спина. Надо было хоть ненадолго вытянуть ноги. Гуго принес чашку травяного чая и устроился рядом.

– Если проскочим лес, завтра к вечеру будем дома.

Прозвучало без особого пафоса. Похоже, бар Реар не испытывал восторга от скорого возвращения. Тейт посмотрела на него поверх чашки. Она так и не успела рассказать ему правду о себе. Булавка надежно сидела, загнанная в шов очередного наряда. Но разговор, учитывая обстоятельства, следовало отложить. Преображаться на глазах у посторонних по меньшей мере неосмотрительно. Тейт представила себе эту сцену и прыснула.

– Я тебя рассмешил?

– Я - так. О своем, о девичьем.

Реар потянулся ее обнять, но остановился и охнул. Лицо на мгновение перекосилось.

– Что с тобой?
– заволновалась Тейт.

– Рана. К непогоде.

– Давай, я полечу. Станет легче.

– Давай. Я знаю способ. Но для этого придется уйти подальше от посторонних глаз, - засмеялся мужчина и все же обнял ее.

– Я говорю исключительно и только о лечении!
– возмутилась Тейт.

– Так и я - о нем. Странно...

– Что?

– Дергает старый шрам. Странно, что болит только он.

– Да ты весь иссечен, как лоза у мурмана. Покажи.

– Снять штаны?

– Болит рана, которую ты получил в таверне?

– Нет. Последствия детской шалости. Сам виноват. Отец меня тогда лично сек. Неделю потом ни сесть, ни лечь не получалось.

– Жестокий человек, - посочувствовала Тейт.

– Добрейшая душа!

– Интересно, что же ты такое натворил?

Солнце повисло над горизонтом. Красные от заката былинки ковыля трепетали в бурой, почти черной траве. На северной стороне у самого горизонта не то закипала грозовая туча, не то вздыбил пыль суховей. Становилось тревожно. Тейт подвинулась ближе е Реару.

– Как проходит посвящение в доме Единорога?
– неожиданно спросил Гуго.

Девушка отшатнулась. Реар собирался проникнуть в сокровенную тайну. Ее хранят наравне со словами и предметами Силы.

Гуго понял ее замешательство и рассмеялся:

– Ты решила, что я сейчас начну выпытывать у тебя родовые секреты? Глупая! Не знаю как у Единорогов, а у Синих орлов в ритуале нет ничего таинственного. Мальчику в семь лет вырезают из бедра кусочек и дают склевать тотемной птице.

Тейт перевела дух. Об этой части посвящения она была осведомлена.

– Когда наследник взошел в возраст, - продолжил Гуго, - торжественно объявили о посвящении. Лекарь сделал все необходимое. Требуемый кусочек торжественно преподнесли орлу. Но что-то не задалось. Птица отказалась от угощения. Король ходил чернее тучи. Мой отец везде следовал за ним и тоже не радовался. Наследника заперли в спальне.

Меня грызло любопытство. Я прокрался в спальню дофина, потом - в зал приемов, где метался король. Гвардейцы в казарме не хуже кумушек мусолили слухи. Все они сводились к следующему: отказ птицы сулит стране всякие напасти. Время шло, жертвенное мясо портилось. А синие орлы это вам не падальщики...