Когда он пытался объяснить царевичу, как функционирует государство, «тот с великим тщанием начинал ковырять в носу». Все свидетельства сходятся: как только разговор заходил о государственных делах, Николаем овладевала невероятная скука.

Однако благодаря исключительной настойчивости Победоносцеву удалось внушить кое-какие идеи Николаю II, и в первую очередь следующую: обязанность царя-самодержца — передать наследнику всю власть в неприкосновенности.

Кстати, какой разительный контраст: миловидный и обходительный царевич, всегда прекрасно одетый и выхоленный, и этот обер-прокурор, вечно в черном, с железными очками на носу и с галстуком-бабочкой, словно вышедший из романа Достоевского. В нем никогда не угасала пламенная страсть к самодержавию, в защиту которого он выступал талантливо и пылко: аскетическое лицо его озарялось, глаза горели.

Аргументы Победоносцева были столь сильными и убедительными, что даже такой рассеянный ученик, как царевич, запомнил их в общих чертах.

Он опровергал мнение тех, кто говорил об отсталости России, и уверял, что она не созрела для демократии. По его мнению, установление демократических порядков — на самом деле регресс. Иначе говоря, Победоносцев не ставил под сомнение, когда и как проводить реформы, он в принципе был против реформ.

Прежде всего он критиковал парламентаризм — «великую ложь нашего времени», так как «самые существенные, плодотворные меры и преобразования исходили… от меньшинства, просветленного высокой идеей и глубоким знанием; напротив того, с расширением выборного начала происходили принижение государственной власти и вульгаризация мнения в массе избирателей». Пример французского парламента, где в это время разразился панамский скандал, показывал, что «забота об общественном благе служит прикрытием чуждых ему побуждений и инстинктов». Кроме того, парламентаризм приводил к выбору не лучших людей, а демагогов. Третий аргумент целиком относился к России: в такой многонациональной стране выборные представители будут защищать свои местнические интересы — каждый за себя, — тогда как монарх единственный может воплощать общие интересы.

Когда в стране шло бурное развитие свободной печати, Победоносцев клеймил журналистов, оспаривая их право говорить от имени общественного мнения: под предлогом защиты общих интересов они стремятся прежде всего выставить в лучшем свете самих себя, хотя бы и ценой дестабилизации общества, судьбой которого они должны быть озабочены. Таким образом, они поступают безответственно, как те депутаты или школьные учителя, которые, вместо того чтобы учить детей читать и считать, не выполняют своих обязанностей и забывают прививать им любовь к родине, страх перед Богом и уважение к родителям.

Неизвестный западному миру как теоретик, Победоносцев объединил свои реакционные идеи в две или три концепции.

Все эти идеи были известны Николаю, он их воспринял, и они формировали его представление о мире. Власть царя — священна, поскольку его наделил ею Бог. Русский народ от природы добр; интеллигенция же внушала ему Зло, Зло, которое наступало со всех сторон.

За два или три года до смерти от нефрита царь Александр III страшно поссорился с сыном. Николай влюбился в сестру Вильгельма II, которую терпеть не мог царь. Ему хотелось, чтобы Николай женился на принцессе Алисе Гессенской. Наследник противился: Алиса была на голову выше него, а он очень переживал из-за своего невысокого роста в сравнении с великанами из его окружения, так как рост его достигал 1 метра 70 сантиметров. Внезапно его мнение изменилось: он влюбился в высокую принцессу. Но возникло еще одно препятствие: Алиса была протестанткой, и к тому же набожной; чтобы сочетаться браком с Николаем, ей надо было обратиться в православную веру, как того требовал обычай. Вильгельм II побуждал ее отказаться от веры, которая была ей дорога. Кайзер посредничал успешно: он надеялся добиться расположения наследника, восстановить Союз трех императоров, нарушенный Александром, и таким образом свести на нет франкорусское соглашение, заключенное Александром III и Феликсом Фором в 1891 году. В конце концов после некоторых колебаний и кокетливого сопротивления Алиса приняла предложение.

Этот союз фривольности и целомудрия превратил ветреного Николая в верного возлюбленного. 8 апреля 1894 года, в день обручения, он записал в своем дневнике:

Когда Александр III смертельно заболел, Алису пригласили к одру умирающего как невесту наследника. Император даже пожелал надеть в последний раз свою красивую парадную форму. Однако княгини Оболенские и графиня Воронцова приняли немку весьма холодно… Алиса заметила эту враждебность, особенно со стороны императрицы Марии. Позже она призналась, что в грусти и одиночестве молилась Господу, чтобы он помог ей сблизиться со своей свекровью.

После смерти царя последовало бесконечное траурное путешествие с гробом, который везли из Ливадии в Крыму до Санкт-Петербурга; в каждом городе по пути совершались панихиды. «Вестница несчастья», — говорили, крестясь, русские люди, впервые видевшие невесту их будущего императора, всю в черном идущую за гробом.

«Вот так я приехала в Россию, — вспоминала Алиса, — и моя свадьба, последовавшая за этим, показалась мне продолжением тех панихид, на которых я присутствовала».

Свадебная церемония и церемония коронации — ритуал, которому Николай Александрович подчиняется с большой покорностью. Враждебно относящийся ко всяким нововведениям, он полагает своим долгом следовать ему беспрекословно…

В России свадьба царя, даже если она сопровождается празднествами, не вызывает таких радостных воспоминаний, как, например, во Франции. Здесь — вместо забавных историй о любовных похождениях Генриха IV или Людовика XIV — народная память хранит воспоминания о гражданских или иных войнах, рожденных в результате брака монарха, о том, как государь убивает своих детей и государыня умирает со скуки в ожидании внимания со стороны супруга. Свои несчастья русские часто связывают с браком монарха, нередко трагическим.