Да нет, подумал Феликс, это я накручиваю, парень как парень… Когда только успели они так сойтись?..

— А то я говорю, — сказал Сергей, смеясь, и погладил тоненькую, с перстеньком, — вчера его не было — Ритину руку, лежавшую у нее на колене, — говорю: кинь ты, глупая, своего гипнотизера — и махнем на пару в Нальчик!

Рита стряхнула его руку со своей:

— Вот еще!

— А что? — сказал Феликс. — Вы все-таки в Нальчик?..

— Все-таки, — протяжно вздохнул Сергей. И посмотрел на Феликса тем же ясным, открытым взглядом, что и минуту назад. — Пора. Путевка-то горит.

Из-под колес летели камни, мелкие, как щебенка. Было похоже, лупит частый град, — так грохотали они по днищу кузова.

Парень как парень, подумал Феликс. А путевка… Путевка-то ведь и в самом деле горит…

«Дворник» мотался взад-вперед, взад-вперед, высветляя перед шофером полукружье на лобовом стекле.

— Может, я бы уже и улетел, да вот погодка… — сказал Сергей. — Аэропорт закрыт, самолеты на приколе…

Голос у него был жесткий и втайне насмешливый. Казалось, он следит, наблюдает за Феликсом, чего-то ждет…

Справа проносились круто срезанные, дымящиеся песком холмы, слева чернело море в белых бурунах, как в завитках курчавой шерсти.

Это все Карцев, сообразил Феликс. Когда он ушел в музей, они, видно, быстро спелись… А он-то…

Ему захотелось тут же остановить машину и выйти.

— Только вы не думайте… — Сергей коснулся его локтя. — Вы ведь уже подумали?.. Уже решили, что я… — Голос у нею подрагивал — одновременно язвительно и горько. — Ведь так?.. Решили?..

— Ничего я не решил, — сказал Феликс. — Что-то случилось?

— Потом. — Сергей выразительно покосился на Риту. — Тут все время, что-то случается, каждую минуту…

Он смотрел прямо перед собой. Скулы у него напряглись, кулак на коленке сжался так, что сквозь смуглую кожу проступили белые бугорки косточек. Глядя на них, Феликс почувствовал себя виновато, пристыженно.

Нет, подумал он, не то… Но что там еще произошло? В памяти у него мелькнуло лицо Сарсена и как он выколачивал мозговую кость.

— Вы об этом ненормальном? — резко сказала Рита. — Целый день только и слышу… — Она повернула голову к Феликсу и поправила узелок под подбородком. — Если ему нравится сходить с ума — вольному воля… Только зачем за собой других тянуть?..

Глаза у нее были круглые, удивленные. Они словно в чем-то укоряли Феликса, заступаясь за Сергея.

— Мы правильно едем? — За окном кипел желтый туман.

— Правильно, — буркнул Сергей.

Они остановились перед зелеными воротами, от которых в обе стороны тянулся дощатый забор, как бы вросший в наметенные вдоль него песчаные барханы. За ним виднелись заводские строения — приземистые корпуса, такие же серые, с желтым оттенком, как и все вокруг, Сергей с шофером скрылись в проходной. Феликс вышел следом за ними и у ворот, привалясь плечом к железной створке — здесь меньше дуло — закурил.

Сухие, серые, словно приобугленные солнцем доски забора в трещинах, ветер, песок, а более всего, наверное, терпкий, смоляной запах копченой рыбы, становившийся особенно заметным, когда ветер, дувший порывами, затихал или, сменив направление, налетал со стороны заводских корпусов, а может быть и сам заводик явно довоенных времен, нужный здесь скорее чтобы занять население, чем из экономических соображений — все это вместе пробудило в нем ощущения детства, и такого же ветра, такого же песка, и выгнутых, до звона пересохших перил моста, под которым, в прохладной и влажной тени, умостясь на сваях, они терпеливо и жадно следили за дрожащим на темной воде поплавком, выточенным из куска сосновой коры или бутылочной пробки…

«Что же все-таки случилось? — думал он. — Хотя надо ли было еще чему-то случиться?..»

Щелкнула, приоткрылась дверца, Рита поманила его рукой.

— Мне скучно, — сказала она капризно. — У вас не найдется еще одной сигареты?

Он нехотя вернулся в машину и сел с нею рядом. Она перехватила своими цепкими розовыми пальчиками сигарету, которую он щелчком выбил из пачки. Доставая спички, он замешкался, хлопая себя по карманам, но она, не дожидаясь, пока отыщется затерявшийся коробок, выдернула у него изо рта горящую сигарету, прикурила и, смеясь, снова воткнула ему в губы примятый фильтр. На мгновение кончики ее пальцев задержались у его губ, — на мгновение дольше, чем требовало стремительное, порхающее движение.

Она сидела в углу, между спинкой и бортом машины, одной рукой обхватив округлое, не прикрытое юбкой колено, в другой была сигарета, и губы, когда они затягивалась, собирались в сердечко, вздрагивающее, дразнящее. Они смотрели друг на друга не мигая, будто играли в гляделки.

— Рита, — сказал он, подвинтив стекло и выбросив наружу окурок (он проиграл, первым отвел глаза) — знаете, что мне хотелось бы сейчас сделать?..

Только теперь она сморгнула. Сигарета из-под повязанного по-крестьянски платочка торчала задорно, с вызовом.