Колумб был далеко не первым, кто предложил плыть на запад, чтобы попасть на Восток. Сама идея уходила корнями по меньшей мере во времена Римской империи и сравнительно недавно обрела вторую жизнь. В 1474 году видный флорентийский интеллектуал Паоло дель Поццо Тосканелли изложил в письме одному из своих многочисленных корреспондентов, канонику Лиссабонского собора Фернану Мартинишу идею поплыть в Индии [260] на запад, «что есть более короткий путь к местам пряностей, нежели тот, каким вы плывете мимо Гвинеи» [261] . Священник представил письмо при дворе, где план отмели, но он достиг ушей молодого генуэзца. Колумба захватила грандиозная мечта о приключениях и богатствах, и он написал Тосканелли, прося копию того письма. В положенный срок копию доставили вместе с картой, на которой был обозначен рекомендуемый флорентийцем маршрут, и Колумб взялся усердно собирать сведения.

Из прочитанного он сделал несколько выводов, благодаря которым западный путь показался заманчиво доступным.

Например, что окружность земли гораздо меньше, чем кажется. Тут на стороне Колумба был мощный авторитет: сам великий Птолемей скостил несколько тысяч миль с удивительно точных расчетов своего предшественника, грека Эратосфена. Выкладки самого Птолемея были вытеснены более высокой цифрой, какую приводил персидский астроном IX века Альфраган в своих «Основах астрономии», – эта переработанная выжимка из трудов Птолемея во времена Колумба оставалась самым популярным учебником по астрономии как на Востоке, так и на Западе. Однако Колумб счел, что итальянские мили равны арабским милям Альфрагана.

Уменьшив таким образом земной шар, Колумб растянул Азию [262] . По приблизительным подсчетам, расстояние на восток от Португалии до побережья Китая составляло самое малое 116 градусов долготы, то есть тому, кто желал плыть на запад, предстояло преодолеть расстояние в 224 градуса открытого океана. И опять на помощь пришел Птолемей: он приводил цифру 177 градусов. И тем не менее оставалась почти невозможная задача проплыть более половины земного шара. Тогда Колумб обратился к современнику Птолемея Марину Тирскому, который указывал, что протяженность Европы и Азии составляла 225 градусов, так что пересечь оставалось только 135 градусов.

Даже если брать самые малые цифры окружности земли и самые большие протяженности Азии, ни один экипаж не перенес бы подобное плавание без регулярных остановок ради провианта и пресной воды. Колумбу требовалось доказательство того, что по пути им встретится суша, и за ним он обратился к Марко Поло. Марко Поло сообщал, что в полутора тысячах миль от побережья Китая расположена Япония, и в сознании Колумба Азия разом приблизилась. Он был убежден, что Япония находится не далее чем в двух тысячах миль от Канарских островов, а сразу за ней лежат Китай, Острова Пряностей [263] и сама Индия. При попутном ветре он окажется там за пару недель. И что еще лучше, есть перевалочный пункт по пути в Японию: остров Антилия, который, по слухам, заселили в VIII веке христиане, бежавшие от вторжения в Испанию мавров, и который, согласно легенде, лежал далеко в Море-Океане.

Колумб дерзко шел наперекор общему мнению своей эпохи [264] . Получив категорический отказ в Португалии, он столь же безуспешно пытался предложить свой план Венеции и Генуе. Его брат Бартоломео отправился прощупать королей Англии и Франции, а сам Христофор бросил Португалию ради ее давнего врага Испании. Там он получил аудиенцию у Фердинанда и Изабеллы, которые теперь правили Арагоном и Кастилией из Кордовы. Пока план обдумывали их советники, католические короли держали будущего первооткрывателя на золоченом поводке, но дело тянулось так долго, что Колумб улизнул в Португалию, чтобы снова попытать счастья там.

В этот момент Бартоломео Диаш причалил в Лиссабоне, вернувшись с мыса Доброй Надежды. Открытие Диаша было для Колумба катастрофой: оно покончило с любым возможным интересом португальцев к надуманным западным путям в Азию. Колумб приплелся назад в Кастилию, а там услышал, что эксперты Фердинанда и Изабеллы сочли «его обещания и предложения невозможными, пустыми и достойными быть отвергнутыми» [265] .

Два года спустя все переменилось.

2 января 1492 года после ожесточенной десятилетней кампании Фердинанд и Изабелла завоевали мусульманское королевство Гранада. Говорили, что последний султан, покидая город, оглянулся посмотреть на румяные под закатным солнцем башни дворца Альгамбры и разрыдался. «Ты плачешь как женщина по тому, что не смог защитить как мужчина», – попрекнула его мать, и они удалились. Новые владельцы Альгамбры поднялись на холм к воротам дворца, облаченные в богатые шелка: лишь напоминание о славном наследии аль-Андалуса.

Последние пережитки мусульманского владычества на Западе были сметены, о чем королевская чета поспешила известить папу римского. «Господу нашему было угодно, – благочестиво похвалялись они, – даровать нам полную победу над королем и маврами Гранады, врагами нашей католической веры… После многих трудов, затрат, смертей и кровопролития королевство Гранада, которое на протяжении семисот восьмидесяти лет было оккупировано неверными… [покорено]» [266] . Не упомянутым в письме остался тот неудобный факт, что последние 250 лет Гранада являлась вассалом Кастилии и поставляла ей не только столь желанные товары мусульманского мира, но и войска.

Реконкиста завершилась, были заложены основы объединения Испании, и католические короли – таким титулом наградил благодарный папа римский Фердинанда и Изабеллу – взялись очищать свои владения. Они были уверены, что мусульмане и евреи, оставшиеся в Испании, быстро примут христианство, но настроения в обществе вскоре изменились в худшую сторону. От жутких историй о том, как евреи распинают христианских детей и поедают их еще теплые сердца, по спине испанцев пробегала дрожь, и хотя никто не мог бы назвать имя действительно замученного ребенка, нескольких козлов отпущения схватили и сожгли заживо. Была назначена дата – 2 августа 1492 года, – когда все евреи должны были под страхом смертной казни принять христианство, и всего через семь месяцев после падения Гранады порт Кадис на атлантическом побережье запрудили бежавшие из Испании десять тысяч евреев. Стремление уехать было столь велико, что капитаны вымогали огромные суммы за стоячие места в трюмах, а после выбрасывали пассажиров за борт или продавали пиратам. Кое-кто бежал в Северную Африку, но там их не пускали в города и оставляли умирать в полях. Еврейская Испания долго была волшебной сказкой, а не реальным местом. Теперь же она превратилась в кошмар.