— Наур ан адрайт амен! Наур дан и нгауртон!

Крона ближайшего дерева вспыхнула, словно распустился сияющий огненный цветок. Пламя перекинулось на другие деревья: миг — и вершина холма оказалась залитой слепящим светом. Мечи и кинжалы обороняющихся горели, словно были выкованы из живого огня. Выпущенная Леголасом стрела, вспыхнув на лету, пробила сердце самого огромного и злобного волка. Охваченная ужасом стая бежала.

Когда небо озарилось первыми рассветными лучами, костер уже догорел, от него остались лишь уголья и пепел. Ветер уносил с холма дым, поднимавшийся над обугленными, еще тлевшими стволами деревьев. Волки не вернулись.

— Ну, что я вам говорил, господин Пиппин, — возбужденно тараторил Сэм, вытирая клинок и засовывая его в ножны. — Куда им, проклятущим, супротив мага, он им не по зубам. Да и нас так запросто не сожрешь, не на тех напали!

Когда совсем рассвело, осмотрели холм и, к величайшему своему удивлению, не обнаружили ни одного волчьего трупа. Схватки будто бы и не было — о ней напоминали лишь обгоревшие деревья да валявшиеся на земле стрелы Леголаса. От одной остался лишь наконечник, но остальные были целехоньки.

— Чего я и боялся, — угрюмо заметил Гэндальф. — Это не обычные волки, какие охотятся в глуши, и мы для них не простая добыча. Волколаки, волки-оборотни, вот кто на нас напал. Их направляет чужая злобная воля. Давайте-ка быстренько перекусим, и в путь.

Похоже, какая-то недружественная сила повелевала не только оборотнями, но и погодой. Снег теперь был не нужен, и ветер унес его на юг, после чего стих. Небо прояснилось, словно нарочно для того, чтобы всех движущихся по этой пустынной местности можно было увидеть издалека.

— Или мы будем у Врат Мории до заката, — объявил Гэндальф, — или не доберемся туда вовсе. Они не так далеко, но беда в том, что пути ни я, ни Арагорн толком не знаем. Ему эта местность плохо знакома, а я хоть и был у Ворот, но всего один раз и очень давно.

— Копи где-то вон там, — маг указал посохом на юго-восток, где в рассветной дымке смутно угадывалась серая горная гряда. — Не знаю, заметили ли вы, но прямо от перевала я повернул на юг и повел вас вдоль хребта. Мы оказались на несколько миль ближе к Мории, и, возможно, это сослужит нам добрую службу. Но все равно надо поторопиться.

— Идем, а куда — сами не знаем, — проворчал Боромир. — Дороги никто, оказывается, не помнит. Может, этих Ворот и нету давно, что тогда? Вот прижмут нас волколаки к скале, тогда узнаем, почем оно лихо… — он махнул рукой и добавил: — Ладно, веди. Не стоять же на месте.

Теперь впереди всех, рядом с Гэндальфом, вышагивал подгоняемый нетерпением Гимли. Шли по направлению к маячившим вдалеке горам. К западным Воротам Мории вела единственная древняя дорога, пролегшая вдоль бравшей начало в скалах возле Ворот реки Сиранонн. По расчетам Гэндальфа от места ночлега до дороги было всего-то несколько миль, но то ли он сбился с пути, то ли местность за последние годы сильно изменилась, но ни дороги, ни речки никак не встречалось. Не то что рекой, даже ручейком не пахло — вокруг расстилалась безжизненная равнина, усеянная россыпями бурых камней. Все окрест словно вымерло, звери и птицы, если они здесь и водились, куда-то попрятались, но это не успокаивало: о том, что может случиться, когда на пустыню падет ночь, не хотелось даже задумываться. Между тем надежда найти Врата до заката таяла с каждым шагом.

Дело шло к полудню, когда взобравшийся на очередной валун гном громко подозвал остальных. Он указал направо, где змеился глубокий овраг — ложе обмелевшей реки. Вода на дне оврага едва сочилась, но вдоль ближнего берега угадывались остатки некогда широкой, мощенной плитняком дороги.

— Ну наконец-то! — с облегчением воскликнул Гэндальф. — Это русло Сиранонн, или, как ее еще называли, Приворотки. Но что же тут случилось? Речка была шумная, быстрая… Ладно, гадать некогда. Мы и без того задержались.

Устали хоббиты донельзя. Ныли натруженные ноги, но они упорно ковыляли по колдобинам разбитого тракта, следовавшего изгибам пересохшего потока. Уже заполдень, когда солнце стало клониться к западу, сделали короткий привал, наспех перекусили и снова тронулись в путь. Впереди хмурились горы, но дорога нырнула в глубокую котловину, откуда были видны лишь самые высокие пики.

Так прошли несколько миль, затем уводившая на юг краем нагорья дорога круто повернула к востоку, спрямилась и вскоре уперлась в подножие невысокого утеса с зубчатой вершиной. По крутому склону к руслу спускалась глубокая промоина: некогда здесь явно был водопад, но сейчас вниз стекала лишь тоненькая струйка.

— Надо же, — подивился Гэндальф, — все изменилось до неузнаваемости! Но место то самое, ошибки нет. Тут был водопад — Привратный Каскад его называли. Главная дорога огибает скалу слева и взбирается на плоскогорье, но здесь неподалеку должна быть лестница. Там, наверху, родник, исток Сиранонн, и Ворота — они на восточном краю плато. Поищем-ка лестницу да поднимемся.

Истертые ступени нашли без труда. Первым взбежал наверх Гимли, за ним поднялись Гэндальф и Фродо. Сразу же стало ясно, что случилось с рекой — русло завалило рухнувшими скалами, и не находившая выхода вода затопила почти все плоскогорье. Лежавшее впереди широкое озеро выглядело неприветливо: закатное солнце вызолотило западный небосклон, но на стоячей темной воде не отражалось ни единого блика.