Шрифт:
— Эй-эй, стой! — Хельга вскинула руки. — Не ходи!
Эльф замер.
— Почщему?
— Так от тебя статикой шибает, даже я чувствую, — девушка указала на несколько вставших дыбом волос на своей голове. — Что ж ты за мужик такой! Тарелку ты мне не повесишь, с компами не поможешь, про сантехнику я промолчу. Я тебя должна задаром кормить, как кота? Иди-ка ты гуляй пока. Пельменями, так и быть, покормлю, и свалишь, понял?
Эльф не шёлохнулся. Склонил голову на бок и несколько секунд неподвижно смотрел на Хельгу.
— Что? — не выдержала, наконец, та. — У нас учёные все головы уже сломали, что с этими штуками делать, а ты тут — бац! — и починился…
Лорешинад развернулся и пошёл в сторону леса.
— Я с-сам принесу еду, — заявил эльф.
— Грибы пошёл собирать? — неуверенно уточнила Хельга.
— Nau, — донеслось из зарослей. — Tah [59] .
Она его обидела. Задела за самое глубокое. Он, воин по призванию, в этом мире оказывался ребёнком, с которым никто не хочет возиться. Что-то ему подсказывало, что «кот» — это унизительное прозвище. Какое-то подобное слово он уже слышал от Грима: «скот». Ну что ж, так ему и надо. Захотел он себе уединённого счастья в лесной избушке с валькирией…
59
Нет. Охотиться. (дроу)
Опять в голову полезли мысли о мести. Нужно с достоинством вернуться и продолжить отвоёвывать своё место в мире Разных, продолжить быть в первых рядах обороны, нужно дать отпор вечному врагу Арр'Ташу, даже если он теперь плак'кйорл. Получается, он был убит в том мире, и жрицы вернули его из Мира Духов. Балуются они иногда некро-… -магией? — мантией? Эльф запутался в тонкостях разновидностей местного чародейства.
Какая патетика в голову лезет!
Лорешинад не отдавал себе отчёта в том, куда идёт. Снова идёт в никуда, как слабак, надеясь на случай, на то, что его снова кто-то подберёт, обогреет…
«Я не смог достойно защитить её от этих шаров. Но я сделаю здесь то, что могу. Я принесу ей зверя».
И он принялся делать неглубокие зарубки на деревьях.
Сегодня лес был не так агрессивен, как в первые дни его пребывания здесь. Насекомые не доставали, листва под ногами смягчала шаги. Привычно скользить меж деревьев не удавалось, но и корни с ветками уже не пытались покалечить эльфа на каждом шагу. Деревья меняли окраску, как чешуя ящера, где-то ещё стояли ярко-зелёные, а где-то, особенно внизу, позволяли листьям желтеть и становиться полупрозрачными. На лицо постоянно липли какие-то невидимые нитки, фыркать не помогало, приходилось снимать их руками.
Пару раз он видел вдалеке рыжевато-бурых длинноногих животных с большими чёрными глазами и небольшими рожками на голове. Они настороженно замирали, рассматривали окрестности, шевелили лопоухими ушами. Но стоило Лорешинаду сделать хоть малейшее движение, они тут же пугались, приседали на задние ноги и бесшумно скрывались в зарослях.
«Ни зубов, ни когтей… Травоядные, — заключил он. — На вид мяса маловато, но выбирать не приходится… Кажется, я произвожу слишком много шума».
Он, как мог, пытался пробираться аккуратней. К полудню набрел на звериную тропу. Чуткое ухо улавливало журчание воды поблизости. Эльф пошёл на звук и обнаружил небольшой ручей. Лорешинад счёл это хорошим знаком, и, напившись, вздохнул, с неохотой принялся вымазывать ярко-белые волосы грязью для маскировки. Потом укрылся в кустах и стал ждать.
Воздух прогрелся, невидимые насекомые всё же проснулись и обнаружили его. Поначалу эльф отмахивался, понимая, что рискует отпугнуть травоядных и привлечь хищников. Он решил замереть совсем, вытащил Кии-Вэльве, положил рядом, постарался унять сердце, впасть в анабиоз, чтобы эта мелкота не чувствовала пульсацию крови.
Какое-то время он провёл так, почти слившись с окружающим миром, наблюдая за тропой из-под полуопущенных ресниц. Но чувство опасности нарастало. Любопытная чёрная мордочка узким клином вынырнула прямо возле плеча эльфа, фыркнула на него и на миг уставилась бусинками глаз.
Лорешинад вздрогнул, и зверь ярким огоньком унёсся в подлесок. Потом пару раз ещё мелькал рядом, пытаясь удовлетворить свой интерес. Ни одна травинка не шевелилась, когда он шмыгал мимо. Вероятно, это был хищник, но маленький — нападать боялся. Впрочем, эльф решил не ослаблять внимание, потому что даже маленький зверь может причинить вред, оказаться очень сильным или ядовитым. Так, он стряхнул с руки какую-то букашку, почувствовав опасность и от неё.
Сидел долго, захотелось есть, невыносимо затекли ноги. Только он собрался вернуть сердцу стабильный ритм и вынырнуть из анабиоза, как уловил шелест копыт по опавшей листве. Эльф тихо ухватил клинки и, осторожно окунув в ручей один, поднял, стараясь, чтоб вода не капала вниз. Дождался, пока травоядный зверь появится из зарослей, выйдет, почёсываясь рогами и оглядываясь, к ручью, вытянет шею. Резко вскинул клинок в сторону зверя и смахнул замёрзшие капли воды вторым. С тихим свистом лёгкие ледяные осколки прорвали воздух, срезали острый стебель осоки и впились в шею жертвы. Мирно плавающая рыба шарахнулась вверх по течению от фонтана крови и отяжелевшей головы с огромными, будто стеклянными, глазами.