— Что-то ты обманываешь меня, Деми, кошечка моя!

— И она уже изменилась.

— Каким образом?

— Посмотри по сторонам. Разве ты не видишь? Она превратилась в сказку! А ты пытаешься все испортить.

— Я?!

— Ты! Ты мне нравишься! Твои глаза, пусть они и синие, приводят меня в трепет! Кто тебе сказал, что я без ума от карих глаз?

— Ты влюбилась в Дарио… И еще раньше — в кареглазого и темноволосого Серджо.

— Братец постарался. Просветил, так сказать.

— Тео — замечательный брат.

— Нет. Ему нет цены, как шпиону.

— Деми!

— Разве не так? В каком возрасте у меня впервые начались месячные он, случайно, тебе не рассказал?

— Нет.

— Очень странно. А ты спроси!

— Ты говорила ему о таких вещах?

— Я вела дневник с 1994 года. Возможно, из любопытства он и туда засунул свой нос.

— Не любишь своего брата?

— Это он меня не любит, как я погляжу. Вечно пытается очернить тебя.

— Ему нравится Дарио.

— Мне, мне не нравится Дарио! Запомни это раз и навсегда!

— Ну, уж! Если бы он тебе не нравился, ты бы не пошла с ним в салон женского белья, не позволила ему себя трогать, а, главное, влюбиться в тебя! Но ты этого хотела! Хотела даже после того, как поняла, что он тебе больше не нужен! Даже после того, как узнала, что он старше тебя на 14 лет!

— И что из этого следует? Ему пора умереть?

— Ему пора жить… с тобой. И тебе уже пора… определиться.

— Сегодня утром я выбрала тебя. Мы даже поженились. И нет ничего предосудительно в том, что он старше меня, пусть и на 14 лет.

— Тебе нравится… Ваша разница в возрасте. Еще бы! Ты рядом с ним кажешься еще моложе и красивее, чем со мной! Тем более, что я выгляжу даже старше, чем он! И сейчас мы почему-то опять обсуждаем Дарио… вместо того, чтобы…

Деми улыбнулась и сказала:

— Ты сам начал цепляться ко мне… и к Дарио. И в наказание посиди пока на кровати, а я причешу волосы. Эта прическа делает меня старше, мне кажется.

— Красивая… прическа. Но ты… когда ты естественная, нравишься мне гораздо больше.

— Хочешь попросить прощение?

— Наверное, это бесполезно. Я из тех людей, кто не любит… или не умеет просить прощение.

— Это здорово. Потому, что такая же я. Я не вижу смысла извиняться, если кого-то обидела. Я стараюсь вести себя так, чтобы никого не обижать.

— Другие женщины говорили мне, что это плохая черта.

— Не смей упоминать при мне о других женщинах!

— Иначе…, - улыбнулся счастливый Декьярро.

— Иначе рискуешь вообще не дождаться брачной ночи! — в гневе воскликнула Деметра.

— Я тебя люблю! Если и был в моей жизни кто-то до тебя — она была не засчитана Господом Богом.

— Подумаешь, какая-то Валентина! Блондинка даже, голубоглазая.

— И кто тебе сказал об этом? Дарио, кто же еще?

— Она тебе звонила. Я изучала твой паспорт, а она поведала мне, что зря с тобой рассталась. Что имеем — не храним, потерявши — плачем. Так оно выходит? — Деметра напряженно смотрела в глаза мужу.

Декьярро с трудом заставил себя не наброситься на нее и не поцеловать. Ее грудь в лифе платья обещала такую страсть, что у него кружилась голова.

— Может, все-таки пойдешь причесаться?

— Зачем? Я тебе мешаю?

— Мешаешь… думать. В твоем присутствии я вынужден только чувствовать, хотеть и желать… тебя.

Деметра попятилась, заметив его горящие от страсти синие глаза. И достала расческу, села к туалетному столику и стала причесывать волосы. Декьярро устал ждать, когда она закончит и спросил:

— Ты не обиделась, что Дарио наврал тебе про свой возраст?

— Неприятно было, что он, как и все остальные, меня обманул и в то же время жаль его как-то. Глупая я! Опять попалась на обаяние, красоту мужчины и подумала, что кто-то может быть в меня по-настоящему влюблен.

— Дарио тебя любит.

— Но зачем обманывать?

— Очевидно, ему хотелось выглядеть моложе… рядом с тобой.

— Почему, ведь тогда он меня еще не замечал?

— Мужчина старается не упустить любую женщину, появившуюся на его пути.