– Люди говорят неправду, - смело возразил он.
– Ты никогда не видел принца, а я видел. Он не может быть злом или носить на себе печать какого-то зла. Я был в отчаянии, а он меня спас.

– Как ты о нем говоришь? Значит, еще не рассмотрел за ним ни тени дьявола, ни сатанинского копыта. Он случаем не хромает, когда приходит к тебе по ночам. Или он влетает в окно?

– Перестань, - несмотря на мягкость своего характера, Поль повысил голос. Впервые за все годы, что я его знал. Похоже, он и вправду совращен.

– Он использует тебя.

– Ему это не нужно. Напротив, нужно мне. Винсент, не будь таким дураком, я бы сейчас болтался в петле, если б не он.

– Ты ничего ему не должен. Если бы он по ночам не обходил с дозором город, тебя бы и не поймали. Я знаю, как ты ловок. А он... если бы не он, мы сейчас сами были бы принцами. Но дьявол защищает своего сына.

– Он не дьявол.

– Я так и не сказал. Я сказал лишь, что он сын дьявола. Сын падшего ангела. Не важно, как там его называют, но перед ним все трепещут, даже волшебные существа. Куда нам было тягаться с ним.

Поль обреченно вздохнул. Кажется, ему действительно было больно, и он не мог объяснить мне почему. Но я отлично знал это томление. Так вели себя молоденькие селянки, брошенные любовниками-аристократами и уже поглядывающие в воду озера, в котором готовы утопиться. Поль хотел утонуть в огненном озере. Озере дьявола. Мне ведь снился этот дьявол, и я помнил его огненное дыхание.

– Распоряжайся своей жизнью, как знаешь, но ты больше мне не брат, - мне было жаль я, но я не мог на это смотреть. Его медленная деградация, как будто разрушала и меня. И я чувствовал себя фарфоровой статуей, которая покрывается трещинами.

– Не надо так, - Поль попытался задержать меня перед уходом, но я легко скинул его руки. И он удивился, как я мог стать таким сильным. Ведь он тренировался со шпагой, нападал на людей, а теперь упорно трудился руками, но в них не было и частицы моей силы. Я мог легко победить его. Как ребенка. А ведь для человека он был довольно силен. Но не для меня. Однако, он привыкший к тому, что я сижу в инквизиции и не занимаюсь своим физическим развитием вообще, должен был быть изумлен. Я увидел это удивление в его глазах. Лишь однажды он столкнулся с таким же сильным существом, как я. Тогда, когда оно стало первым, кто его победил. Этим существом был принц. Принц-дьявол.

– Прощай, - я оставил Поля одного, так и не утешив его ни единым добрым словом. Мне было больно и противно. Мой враг отнял у меня брата.

Я шел по темной ночной улице, сам не помня себя от гнева, и тут вдруг над моей головой прозвучал раскатистый серебристый смех. Он исходил, будто из ниоткуда, и звучал поразительными зловещими переливами, готовый свести путника с ума.

Так шутят только знакомые мне феи. Я попытался определить, откуда раздается смех, поднял голову и вдруг заметил ребенка. Девочка с огненно-рыжими волосами сидела прямо на краю дымоходной трубы, свесив ноги вниз. Она смеялась, глядя на луну, будто видела кого-то там, а рядом с ней на крыше копошились какие-то маленькие существа. Так мне показалось вначале, но, присмотревшись внимательнее, я понял, что это всего лишь разбросанные вокруг игрушки: куклы, кубики и даже табакерка с выпрыгивающим из нее чертиком. Не удивительно, что мне показалось, будто они движутся.

Не в моих правилах было заботиться о чьей-то безопасности, но кудрявая миловидная девочка тут же вызвала у меня симпатию. К тому же она была так изысканно одета. Ее платья темно-бардового цвета, расшитое золотыми бубенцами, больше напоминало наряд взрослой красотки, а не ребенка. Наверняка, она из знатной и богатой семьи. Если спасу ее, я могу заслужить благодарность ее высокопоставленных родителей. Подумав об этом, я решил подняться вверх. Лестница, забытая трубочистом, для этого как раз подходила. Я все еще не освоил преподанные мне Магнусом уроки и не мог взбираться на крышу более простым путем. Поэтому пришлось карабкаться вверх, как кошке. Лестница оказалась такой шаткой. Но ребенок, готовый в любой момент спрыгнуть вниз, заставил меня забыть об опасности. Все равно, если я сломаю себе шею, мои сверхъестественные друзья смогут тут же меня исцелить. Они непременно придут на помощь, если узнают, что со мной что-то не так. Этим я себя утешал. А тихий переливчатый смех девочки вверху так сильно намекал на то, что она может оказаться безумна. Для нее всего лишь игра прыгнуть вниз. Я должен ее опередить. Бледное личико в веснушках, обнаженные плечи в ворохе кружев и украшений, вьющиеся рыжие пряди - все это казалось мне тем более красивым, чем ближе я мог ее видеть. Равнодушные глаза, сами похожие на две желтых луны, на миг устремились на меня. Они ничего не выражали, кроме легкого интереса.

– Трубочист, - фыркнула она, и чертик в ее табакерке гадко расхохотался. Хотя нет, ее губы не двигались. Значит, слова сказал кто-то другой. Я глянул на одну из ее кукол, и мне она показалась живой.

– Нет, не прыгай, - я хотел схватить встрепенувшуюся девочку за руку, но она оказалась ловчее.

Мои пальцы сжали лишь пустоту.

– Аманда!
– призыв донесся издалека, но девочка тут же на него среагировала. Когда я взобрался на трубу, то оказался там совершенно один, не считая разбросанных по крыше игрушек. Мои ноги скользили по черепицы, и я уже сам жалел, что залез так высоко. Хорошо, если кто-нибудь не увидит меня из окна соседнего дома и не начнет спрашивать, что я здесь делаю. Но где же девочка? Она точно прыгнула? Я был неуверен. В любом случае, на крыше ее уже не было. Я нашел лишь лоскут от ее платья, он зацепился за края дымоходной трубы. Внизу тоже не было никого. Я не видел трупа разбившегося ребенка внизу, а ведь если бы она и вправду спрыгнула, то он лежал бы сейчас прямо на мостовой.

На секунду я даже задумался о феях, которые способны летать, но Аманда, если ее действительно так звали, к их компании совсем не подходила. Она ведь ребенок. Маленькая девочка лет десяти, которую заботливые родители разодели, как взрослую придворную даму. С другим ребенком это было бы смешно, но только не с Амандой. Такого красивого лица, как у нее, я еще ни разу в жизни не видел. Оно могло даже показаться взрослым из-за своей задумчивости, но это было лицо ребенка с мелкими чертами. Она не могла оказаться феей. Такая крошка просто не вписывалась в их волшебный коллектив.