– Ты можешь сделать это только сам, ведь ты же чародей, - пояснил он, заманив меня в небольшую двухэтажную библиотеку, где были собраны сонники самых разных форм и размеров. Он забрался по лесенке на балюстраду и сбрасывал книги с полок до тех пор, пока не нашел нужную. Ту, которая ему показалась нужной.

Здесь я чувствовал бы себя, как во сне, если бы несколько сброшенных томов больно не задели меня по голове и плечам. Уродливый гном сунул мне в руки книгу.

– Читай, юный маг.

Я принялся читать то, что и так знал. Народные поверья. Всадники, мчащиеся тебе навстречу, это новости. Рыжие кони осень, белые весна и лето, черные зима. Сбруя брак, кажется, он накинул на меня сбрую, снятую со своего коня во все.

Я не узнал для себя ничего нового, пока не заметил последнее. Нарядная кавалькада, которая сниться вам, прочел я, это символ того, что ваши мечты и амбиции не осуществятся. Ну, прямо в точку. Проигрыш отца сказался и на мне. Так я и знал, что кавалькада сниться мне неспроста. Уж слишком навязчивым и неприятным был этот сон, хоть и красивым. Но почему же мне снился Эдвин.

– Читай дальше, - посоветовал гном.

И я прочел.

– Это знак того, что вы не добьетесь того, что хотели, если не заручитесь поддержкой влиятельных покровителей.

Что? Я должен заручиться поддержкой Эдвина. Да, он скорее испепелит меня взглядом, чем позволил подойти к себе близко. Я ведь уже пытался. Мне стало труда не заругаться и на сонник, и на гнома. Будто они виноваты в том, что Эдвин такой хам. Мой прекрасный принц, по которому я сохну, как стыдливая девица. И что же мне с ним делать? С ним и с моим чувством? Я обжегся о солнце и теперь переживал последствия этого. Эдвин был моим солнцем. Новым смыслом моей проклятой жизни. Если бы только он обратил на меня внимание, то проигрыш отца уже ничего бы для меня не значил. Как прихотлива судьба. Жизнь разложила карты и хохочет надо мной. Мой отец хотел низвергнуть с трона все семейство этого прекрасного создания, а я его полюбил. Да еще как. Я готов был биться головой о стену из-за недосягаемости Эдвина. Я так его хотел, а он меня нет. И это практически довело меня до ножа. Да, я готов был покончить с собой из-за него. Жаль, что это все равно не принесло бы пользы. Он переступил бы через мой труп, даже не заметив. А я ведь на все был готов ради него. Абсолютно на все.

Ничего я еще стану таким великим чародеем, что он мною заинтересуется. Я добьюсь его внимания. Чего бы мне это не стоило. Я это сделаю.

И книга как назло треснула под моей рукой. Раздались причитания и ругательства гнома на то, что я такой неуклюжий. А то я сам не знаю, какой я неудачник. В задетой мною шкатулке кто-то обиженно пищал. С книжных полок тоже долетали недовольные стоны. Я тут явно лишний.

– Уйду я, уйду, не трещите так, - с досады пробурчал я. Хоть бы их всех передавить. Вслух этого я естественно не сказал. Знал, что они и так прочтут мои мысли и останутся недовольны. Они так легко читали в моей голове, что речь была и не нужна.

– Вначале уберись за собой, - взъярился гном.

– Еще чего, - я хлопнул дверью и тут же пожалел об этом. Во-первых, край кафтана застрял в двери, а она больше не открывалась. Во-вторых, я не знал, куда мне дальше идти.

И тут появилась озорница-фея с подсвечником. Она шла по темным коридором. А огонек как будто летел над свечой, которую она несла в руке. Он то принимал форму огненной бабочки, то светляка, а то скарабея точь-в-точь такого, как у нее на шее. Завидев меня, она улыбнулась в предвкушении новой проказы.

Нет, со мной не пошутишь. Я не хотел привлекать ее внимание и намеренно отвернулся. Но она не отходила.

– Милый!
– ее голосок зазвенел, как колокольчик и в такт ему в меня впились далеко не любезные ноготки.

– Отстань!
– я хотел отмахнуться, но ее коготки уже прошлись по моей щеке.

– Давай поиграем!
– явно издеваясь, предложила она.

– Я не хочу.

– А я уверена, что хочешь, - она повисла в воздухе рядом и смотрела на меня с высока.

Ее алое платье само во тьме напоминало факел. Огонек, летящий свободно от свечи, немного пугал. Меня и так слишком сильно обожгли, теперь я боялся огня, и она это почувствовала.

– Ты думаешь о смерти?

В точку. Но я ей этого естественно не сказал. Ей отвечать было и не надо. Она и так все понимала и улыбалась, так азартно и ядовито, что мороз пробирал по коже. Она вся была из огня, но от ее близости меня охватывал холод. Она летала вокруг меня и думала, как бы пристать, а я, к сожалению, не мог сдвинуться с места. Дверь меня не пускала. Можно было конечно вырвать лоскут и уйти, но остаться без последнего кафтана...

– А вместо смерти явилась я?

– Угу, - я деловито принялся осматривать ткань, отворачиваясь от ее огонька. А он, между прочим, стал весьма настырным.

– Многие, говорят, что этого вполне достаточно.

Она могла этого и не произносить. Ее огонь говорил сам за себя.

– Многие это не я.

– Не хочешь меня, - она почти обиженно скользнула по мне когтями и снова оцарапала щеку.

Я едва сдержался, чтобы не выругаться. Пошла отсюда, сказал бы я в этом случае селянке, перед дамой я бы просто откланялся, но с такой опасной особой лучше было бы быть вежливым.