– Ты должна быть здесь, со мной, Сэди. Ты принадлежишь мне.

Его слова прозвучали, как жалоба обиженного ребенка. Сэди покачала головой и поняла, что, наконец, освободилась.

– Нет. Я принадлежу только себе. У меня есть работа, которую я люблю.

– Ты любила мне позировать.

– Это не настоящая карьера, Лео. – Ей было его почти жалко.

– В то время тебя это не особенно волновало.

– Занятие журналистикой обеспечивает мне неплохие перспективы. Я лишь недавно окончила колледж, а уже получила репортаж мечты.

– Только благодаря мне. Тебе досталось это задание только потому, что ты спала со мной. Я же предупреждал, без меня ты ничто!

Да, он ждал целых три года, чтобы бросить это ей в лицо. И правда, ей доверили интервью только из-за связи с Лео. Но теперь она уже не та потерянная девчонка, которую великий Пинто выбросил три года назад из своей жизни. Его оскорбления больше ее не жалили с прежней силой. И она вовсе не собиралась здесь болтаться, выслушивая их.

– Прощай, Лео!

– Сэди, подожди! Если ты уходишь, ты уходишь от этого. – Лео показал на картину. – Тебе больше никогда не представится шанс снова стать ею.

Она взглянула на свой портрет и внезапно осознала, что увидел в нем Кент. Кости, углы и впадины. Лео даже уменьшил ей груди. Художественное видение, как любил повторять он. Да она же выглядит как костлявая голливудская старлетка. Тощая модель. Как любая из балерин, которых он так любил рисовать. Но не как Сэди.

– А я и не хочу ею быть, Лео. Я хочу быть собой. Такой, какая я есть сейчас.

Сэди замерла, пораженная внезапно снизошедшим откровением. Время, расстояние и поцелуй Кента позволили ей по-новому взглянуть на вещи.

– Мне нравится есть хорошую пищу и пить хорошее вино, иногда я с удовольствием питаюсь фастфудом! Мне нравятся маленькие мармеладки в кукурузных хлопьях, хот-доги и, черт возьми, «Твистиз».

Лео покачал головой:

– Ты сама не знаешь, что говоришь.

– Открою тебе один секрет той девушки на картине, Лео. Она не была счастлива. Она просто думала, что это так.

Сэди резко развернулась и вышла из студии. Лео стоял и смотрел на нее, судорожно хватая ртом воздух, словно пойманная рыба. Она поспешила в отведенную ей комнату и быстро побросала вещи в сумку. Уже стоя в дверях, заметила на прикроватном столике альбом для набросков и коробку пастели. Ах, Лео все-таки остался рабом своих привычек. Он всегда держал кипы рисовальных принадлежностей поблизости от музы. Несомненно, полагал, что в конечном итоге они окажутся в постели. Подчиняясь внезапному импульсу, Сэди кинула в сумку альбом и пастель.

На Кента она наткнулась уже в дверях. Он выглядел так здорово, так по-мужски, так не богем-но, что Сэди чуть не бросилась ему на шею. Ее остановил лишь его настороженный взгляд. Он взял ее сумку.

– Мы уезжаем, – просто сказала Сэди.

Кент удивился, поскольку предполагалось, что они останутся еще на одну ночь, а на следующее утро она сядет в самолет до Дарвина. Он не знал, что произошло здесь в его отсутствие, но она выглядела очень серьезной.

– Дай мне пять минут.

– Я жду тебя в машине.

Когда через пять минут Кент сел за руль, он не стал задавать ей дурацких вопросов про Лео, а просто включил двигатель.

– Куда направляемся?

– В город. Мне необходимы «Твистиз».

В кафе в Борролуле Кент обеспечил бесперебойную поставку ужасно вредной и нездоровой пищи для Сэди, поглощавшей ее с таким аппетитом, будто была беременна слонятами-двойняшками.

– Лучше? – поинтересовался он, когда она, наконец, оторвалась от тарелки, не в силах съесть больше ни кусочка картошки фри. Смотреть, как она ест, доставило Кенту огромное удовольствие.

Ее портрет в студии Лео оказал на него необычайно сильное воздействие, и Кент провел много времени в буше, пытаясь стереть этот страшный образ из своей памяти. Понимание того, что за всеми ее комплексами и проблемами с питанием стоит идиот-женоненавистник из Каса-дель-Леоне, не особенно помогало, зато вид поглощающей пищу Сэди оказался настоящим бальзамом на раны. Кроме того, это отвлекало от узенькой змейки пуговичек на ее платье.

И ее поцелуя.

– Думаю, меня сейчас вырвет, – простонала она, поглаживая вздувшийся живот.