На трх рыбинах остановился: одной мне позаглаза, а двух, думаю, Раиса

Фдоровна осилит. Она, страдалица, изголодалась, пусть попользуется моей добротой.

Раиса Федоровна лежала на месте, свернувшись калачиком. Мясо съедено, вода

выпита. Внешне преобразилась: по-всему, после еды, тщательно вылизала шрстку.

Симпатичная стала, чистенькая, пушистенькая. Прямо домашняя кошка, разве что

великовата.

По тому, как е тело напряглось, а ухо с кисточкой подрагивая поворачивалось,

вроде локатора, видно было: не спит. Возможно, наблюдает за мной в щлочки глаз.

Я занимался своими делами, старался делать вид, что е совсем не замечаю. Для

себя рыбину решил запечь в углях, а Раиса Фдоровна пусть ест сырую. Положил на

тарелку, "кочергой" подвинул поближе.

Раиса Фдоровна приоткрыла жлтые глаза, пристально посмотрела на меня.

Осторожно убрал "кочергу".

– Привет, Раиса Фдоровна. Как самочувствие?- я старался говорить тихо, спокойно,

мягко и ласково.- Надеюсь, что значительно лучше. Вот рыбки принс тебе. Кушай.

Будешь хорошо кушать, быстро поправишься. Потом расскажешь, что с тобой

приключилось. Ты уж извини: я без спроса поселился на твоей территории. Соседи мы

теперь с тобой. Как ты смотришь, чтобы подружиться?

Рысь вс ещ напряжнно смотрела на меня, ухо-локатор застыло обращнное

раковиной на звук моего голоса. Глаза слегка прищурены. Усы, частично обломанные,

мелко вздрагивали.

– Это место можешь считать своим. Когда захочешь, приходи - уходи, без обид.

Моя рыбина поспела, и я препроводил е на "блюдо".

Рысь некоторое время внимательно наблюдала, как я ворошил рыбину деревянной

вилкой, как отправлял ароматные кусочки в рот, как, обжигаясь, жевал и глотал.

В какое-то время Раиса Федоровна издала звук, похожий одновременно на

приглушнный чих и усмешку.

Я посмотрел на не:

– Не понял, прости. Если чихнула, то будь здорова. А если усмехнулась, то не вижу

ничего смешного. Каждый ест, как может. Ты бы лучше сама поела, а не заглядывала мне

в рот.

Странно: рысь будто смутилась - прикрыв глаза, опустила голову, затем глянула на

рыбины, робко потянулась к ближайшей.

Ела она забавно: словно стыдилась своего унизительного положения - хищница,

охотница, ест не пойманную добычу, а подачку... Хотя, возможно, вс это я

нафантазировал, и Раиса Федоровна ничего такого не думала, просто ела, лишь

испытывая неловкость от моего соседства. Я старался не смотреть, дабы не смущать,

только слушал, как хрустят рыбьи косточки.

Съев рыбину, на вторую даже не взглянула. Старательно умылась. Закончив, резко

поднялась и направилась к выходу.

– Ты совсем, или по нужде отлучиться?- спросил, когда Раиса Федоровна

поравнялась с дверью.

Полуобернулась, глянув прямо, приглушнно прошипела.

– Понял: вопрос бестактен. Извини, исправлюсь.

Рысь упрлась головой в дверь, но она даже не шелохнулась.

– Разреши помочь,- поднялся я с чурбака-стула.

Раиса Фдоровна отпрянула, села, выставив вперд лапы, но тут же, застонав,

вскочила: ободранный хвост дал о себе знать.

Я прошл к двери, распахнув е, отошл в сторону. Рысь метнулась в пром.

За день я переделал уйму дел, то находясь на территории "усадьбы", то удаляясь

на сотни метров: за глиной ходил дважды, проверил расставленные силки и петли. В двух

были полузадушенные зайцы, в одной лишь отгрызенная лапка.

Раньше читал о таких случаях, с сомнением, и вот пришлось увидеть воочию. В

прежней жизни я бы часами мусолил этот эпизод: себя корил бы, зайчика жалел, как он

бедняга теперь на трх лапах... Сейчас мне хватило пары минут: повздыхал, глядя на

38

огрызок лапки, и успокоился. Даже ругнулся в адрес зверька: дурачок, я бы вс равно

одного отпустил, может быть тебя!

Двух зайцев для меня тоже многовато - одного решил отдать Раисе Федоровне.

Вот ведь непонятка: нисколечко не был уверен, что она теперь подойдт к моему